Лида хотела, чтобы он кончил ей в рот. Уже представила, как сглотнет каждую каплю, до последней. Но Мирон решил по-своему.

– Хватит. Иди сюда, – надсадно выдохнул он, поднимая её и накрывая губы жадным поцелуем. Лида с готовностью прильнула к телу Мирона, судорожно провела рукой по его паху, снова находя член и сжимая его пальцами, точно прикосновение к нему стало важнейшей задачей её жизни.

Мирон набросился на её губы. Не нежничал. Брал. Покусывал, посасывал. Лизал. Лида вжималась в его тело, словила дрожь.

Мужчина оторвался от её губ, запустил пальцы в волосы, растрепывая их. Сжал затылок.

– В попку тебя хочу.

– Не здесь. Не сейчас…

– Понял.

Он подхватил её на руки и направился в сторону подсобки, истолковав её слова двояко. Решил, что она не хочет здесь, на кухне, в целом. Может, и правильно. А может, всё-таки решил создать им немного интимности. Да какая разница! Лида горела изнутри! Вся полыхала.

В подсобке они не включили свет. Мирон подтолкнул её к стене, она с готовностью уперлась в неё руками. Скиф продолжил действовать дальше. Стянул штаны, опустился на колени, впился губами в ягодицы Лиды. Та запищала, дернулась. Она уже хотела чувствовать его в себе!

Он понял её без лишних слов.

– Шире ноги, – приказал, хлопнув по внутренней стороне бедра каждой ноги Лиды.

Та послушалась. И громко застонала, когда Мирон вошел в неё.

Осторожно.

Он сдерживался, потому что помнил, что она носит их ребенка.

В подтверждение её мыслей Лида услышала жаркий шепот рядом с ухом:

– Родишь, красивая, и держись, – говорил Мирон, начиная двигаться на всю длину сразу. – Оттрахую тебя так, что ходить у меня неделю не сможешь. Буду драть тебя снова и снова. Присвою. Залью спермой. Слышишь?

Она слышала.

Каждое слово.

И они отзывались в её теле новыми волнами наслаждения и вожделения.

– Обещаешь? – в тон ему отозвалась она, ловя предогргазменную истому.

Мирон зарычал, прикусывая мочку её уха.

– Обещаю.

То, что происходило, было хорошо. Было остро. Сладко. Завораживало и возносило. Влажные шлепки наполнили небольшое помещение. Запах секса напитал воздух. Лида дышала им. Втягивала в себя снова и снова.

Ей, черт побери, нравилось!

Мирон врезался в неё, посылая себя снова и снова вперед. Лида встречала его движения таким же неистовым толчком, насаживаясь на мужской член, что растягивал её стеночки. Мирон стиснул её грудь, зажав между пальцами соски, что давно требовали прикосновений.

Лида балансировала на грани от каждого толчка. Ноги дрожали… Она вся дрожала.

– Потерпи, моя сладкая… Нравится? Скажи…

– Да! Да…

Последнее слово потонуло в её оргазме. Лида растворилась в нем, смутно слыша, как Мирон громко застонал, подался вперед, впился губами ей в плечо и присоединился к ней, наполняя её своим семенем, частично уже приступив к выполнению обещания.

* * *

Мирон не был романтиком. Никогда и не стремился им быть. Какая нахер романтика, если мать тебя бросила, а отец залез в петлю? Дед с малолетства вбивал ему в голову мысль, что слабакам не место в этой жизни, что только сильный сможет сдюжить напасти судьбы. Мирон быстро усвоил правила. Для себя он решил, что в зверя не превратится, но и слабаком ему не стать.

Некоторые установки периодически давали сбой. От этого никуда не денешься. Жизнь – она, сука, дама прихотливая, внезапная и чертовски капризная.

Поэтому тут не до романтики. А кто считает, что романтика в армии и войне, тот дебил, ни разу не нюхавший порох и не ползавший брюхом по промозглой весенней жиже. Не видевший смерти и боли.

Но и не надо. Мирон за мирную жизнь.

Сегодня же он чувствовал себя тем самым долбаным романтиком, только в мирской жизни.

Постоянно улыбался и откровенно наслаждался происходящим.

Вот теперь он точно вернулся домой.

Лида тоже наслаждалась происходящим. После дикого секса в подсобке, она долго отмыкала в ванне. Мирон хотел к ней присоединиться, но она фыркнула и демонстративно попыталась закрыть дверь. Он не позволил.

– Мне надо знать, что я в любой момент могу зайти к тебе, – на полном серьезе сказал он.

Лида намеревалась отшутиться, потом посмотрела на него, поняла, о чем он, и кивнула.

– Не запрусь.

– Воду горячей тоже не делай.

– Я знаю, – её щеки вспыхнули смущением.

Мирон мысленно фыркнул, вслух ничего не сказал. Он тоже на досуге почитал про первые месяцы беременности. Что рекомендовано, к чему следует относиться с осторожностью.

Оставив Лиду, Скиф спустился вниз, где его ждал Архай.

С ноутбуком.

– Давай позавтракаем сначала хотя бы, – фыркнул Мирон.

Делами заниматься не хотелось. Договорились с Архаем обсудить все текущие вопросы вечером.

– Баньку после обеда затопим.

На том и порешили.

К завтраку Лида не спустилась. У Мирона заскребло на душе. Он то и дело поглядывал на часы, прикидывая, сколько девочка будет отмыкать в ванне. Потом, хмурясь, поднялся. На второй этаж поднимался, перепрыгивая через одну, а то и две ступени. Паника подобралась слишком быстро, вцепилась клыками в горло и сжимала… сжимала…

Мирон распахнул дверь. Хорошо, вовремя успел затормозить её, чтобы та не ударилась о стену.

Лида спала на животе, удобно устроившись на кровати. Причем поперек. Вышла из ванной и, скорее всего, решила прилечь. И уснула. Зашибись! Мирон прислонился к дверному косяку, чувствуя, как тревога отступает. Потом поймал себя на том, что улыбается, как идиот, проникаясь ситуацией.

Лида шлепнулась на кровать в его халате, с тюрбаном из полотенца на голове. Халат распахнулся, оголяя бедро девушки. Розовое, распаренное.

Мирон хищно выдвинулся в сторону кровати. Сама девочка виновата. Нечего задерживаться. И соблазнять его голеньким тельцем. Он же дурным становился, озабоченным.

Увидел голое бедро Лиды, и член встал. Мгновенно причем.

Мирон двигался бесшумно. Не хотел потревожить её сон.

Наверное, не хотел…

Мужчина остановился за спиной Лиды, присел на корточки и довольно хмыкнул.

Что за вид! Смотрел бы и смотрел.

Как тут стерпеть? Правильно, никак!

Пред таким искушением устоять невозможно.

Скиф и не думал себя сдерживать. Лида замурлыкала, что-то пробормотала, потом сама задрала попку, призывая к более активным действиям. Мирона снова сорвало с тормозов. На этот раз было иначе. Более нежно. Более аккуратно. Более томяще…