– Марта!! Ты ему хоть одеться дай! – успела крикнуть Гутя.

– Ничего-о-о-о! Я его сейчас сама оде-е-ену! – послышался сестринский голос, который тут же перешел в крик. – А ну быстро в штаны прыгай, позорище мое!! Не успеешь на минутку в больницу прилечь, а он уже – нате вам, к старой жене!! Куртку застегни, несчастье!!. Марусенька, пойдем домой, кошечка моя… Спасибо, Гутенька, будешь в наших краях, так это… передавай нашим привет… – проворковала на прощание сестрица, и они всем семейством покинули гостеприимный дом Неверовых.

Гутя убирала посуду и о чем-то размышляла.

– Быть может, Аллочка, он прав? Нам с тобой надо как-то иначе относиться к мужчинам? А то я тебя и вовсе никогда замуж не выдам…

– Да, Гутя… – вздохнула Аллочка, обнаружив, что после гостей не осталось ни одного печеньица. – Надо к ним и правда по-другому. Вот так, как наша замужняя сестрица – за шиворот и в стойло. А мы все нянчимся с ними, все нянчимся.

– Чем больше я на тебя смотрю, – проговорила Гутя, – тем больше ощущаю утрату. Нам еще долго будет не хватать Геннадия Архиповича… Страшно подумать – был человек, который отважился взять тебя замуж!

Аллочке не понравилось такое настроение сестры. Им сегодня предстоял поход к непредсказуемому Денису, надо быть предельно собранными, внимательными, а Гутя думает неизвестно о чем!

– Собирайся давай, а то убежит Денис куда-нибудь, – пробурчала она. – От тебя, Гутя, сегодня хоть одна польза – сумела утащить из кармана Василия баллончик. Прыснем в лицо этому Денису, если он нами кидаться надумает…

Гутя посмотрела на кресло, где спал Матвей. Рядом с ним и в самом деле лежал баллончик, который выпал из кармана Васильевых брюк, а Гутя забыла его вернуть на место.

На Краевую сестры добрались быстро – повезло с автобусом. И дом нашли сразу. Но возле квартиры Дениса немного замешкались.

– Звони давай, – толкала Аллочка сестру в бок.

– А сама что – не можешь? – упиралась та. – Давай придумаем, что скажем.

– Да ты позвони сначала, а там само пойдет.

– Знаю я тебя! – шепотом злилась Гутя. – Опять ляпнешь, что мы сыщики, вот тут он нас и станет с балкона кидать.

– Ничего, у нас баллончик, – успокоила Гутю Аллочка, и та наконец нажала на кнопку.

Им ответила тишина. Гутя позвонила еще раз. И снова тихо.

– Давай вот так, – повернулась вдруг спиной к двери Аллочка и принялась долбить в дверь каблуком.

Последний ее удар пришелся не по двери. Она это сразу почувствовала – нога куда-то провалилась, и кто-то крепко ухватил ее за шиворот.

– Если будешь хулиганить… – услышала она спокойный мужской голос и поняла, что сейчас-то ее и начнут скидывать. Пусть не с балкона, но с лестницы тоже не хотелось.

– Гутя!! Ну брызгай же в него!! – взвизгнула храбрая сыщица. – Давай скорее, прямо в лицо ему! Брызгай!!

– Так баллончик у тебя!! – пискнула Гутя и вдруг кинулась на здоровенного молодого парня, чтобы защитить сестру.

Аллочка тоже зря не болталась в руках громилы, она верещала на весь подъезд:

– Мы подружки Лари-и-и-исы!! Пришли… с вами погорева-а-а-ть, а вы нас с балкона, да? Изувер!..

И Аллочка, и Гутя оказались на грязном полу лестничной клетки в одну и ту же секунду – Аллочку мужчина просто отпустил, а Гутю стряхнул с себя, как тряпку.

– Чего вы орете-то, не понимаю… – сморщился он. – А нормально поговорить нельзя?

Женщины поднялись, смущенно поправляя одежду и отряхиваясь.

– Проходите, – буркнул парень, пропуская гостей в квартиру. – Еще вопят, будто их режут…

– А как же не вопить! – вышла на первый план Гутя. – Чего ж ждать, когда вы из нас кашу сделаете?

Парень молчком смотрел на визитерок и явно считал их душевнобольными.

– И не смотрите на нас так, – кипятилась Гутя. – Мне все про вас рассказали, вы только с виду такой мирный, а когда в запое – от вас всего чего угодно ожидать можно.

– В запое? – дернул бровями Денис. – Это вам Ирка сказала?

Гутя постаралась вспомнить, как зовут девушку-продавщицу, но та своего имени не называла.

– Это мне сказала девушка в вашем цветочном магазине. У нее еще волосы фиолетовые.

– Ну точно, Ирка, – качнул головой парень. – Она всегда нас с Пашкой путает. У нас всего-то два мужика в магазине – я и Пашка, а эта курица никак не может нас запомнить. Я вообще не пью. И в запои не ухожу, но это так, для справки. А Пашка вас и в самом деле может с балкона…

Аллочка заелозила на стуле.

– А простите, у кого из вас подруга погибла: у вас или у того Пашки?

Парень в одно мгновение стал мрачным.

– Лариса была моей подругой, – скупо ответил он. – Только не врите, что вы ее подруги, ей знаете, сколько лет было? И еще… у нее вообще не было подруг.

– Ну во-первых, ее год рождения нам известен, – проговорила Гутя. – А во-вторых… мы вместе посещали клуб… клуб по интересам. И там у Ларисы было много друзей. И все разного возраста. Вот Анне Никитичне, например, той за семьдесят, Виктории – шестьдесят отметили, Татьяне всего тридцать два, Валерии тридцать… И все подруги! И мужчины у нас тоже разного возраста, а какое у них здоровье… – хотела было похвастаться Гутя генофондом, да вовремя прикусила язык. – Да у нас их и нет, мужчин-то… вот прямо ни одного мужчины и не было…

Парень хмыкнул. Прошелся по комнате, с силой потер лицо, и женщины вдруг увидели, что этот молодой мужчина страшно устал. Быть может, он не спал все эти дни, а может, это горе оставило черные круги под глазами, глубокие складки проложило возле рта, так скорбно свело брови…

– Денис, – вдруг по-матерински проговорила Гутя, – мы ищем убийцу, нам столько еще нужно узнать. Но если ты не хочешь, не отвечай. Давай-ка я тебе картошки пожарю, ведь не ел, наверное, ничего, а?

Парень резко повернулся к ней и взглянул совсем другими глазами:

– А… а я не знаю, есть у меня картошка или нет…

Гутя прошла на кухню и без спроса начала открывать разные шкафчики и холодильник. Картошки и впрямь не нашлось, зато в морозилке обнаружились сосиски, а в ячейке десяток яиц. Очень скоро из кухни поплыл запах яичницы.

– Иди давай, – подтолкнула парня к кухне Аллочка.

Все это время она сидела молча и только разглядывала квартиру, а Денис сидел, уткнув лицо в ладони.

– Иди ешь, – повторила она. – У нас Гутя знаешь какая повариха, она из ничего может сделать… да хоть что сделает.

Из десятка яиц и двух сосисок Гутя уже ничего не смогла придумать, но для голодного Дениса сейчас эта яичница была вкуснее всяких яств.