ограничения, и трагедия Якобсен может оказаться одним из тех дел, где патанатомии не ответить на все вопросы. Если мы не узнаем что-нибудь необычное от токсикологов и шприц тоже не преподнесет никаких сюрпризов в плане чужих отпечатков пальцев или ДНК, боюсь, придется написать, что это была случайная передозировка. Скажите, вы надиктовали описание вскрытия, как обещали?

— Нет, не успела, — призналась Арья. — Надиктую сегодня утром. После того, как мы вчера закончили, я все время была занята.

— Лучше составлять отчет сразу после аутопсии, чтобы не забыть важные детали, — сказала Лори, слыша в собственном голосе легкие порицающие нотки.

— Расслабьтесь, — ответила Арья, — не забуду я никаких деталей, уж поверьте.

— Поверю только после того, как прочту полный отчет о вскрытии, — нахмурилась Лори.

— Я почти всю ночь изучала кое-что новенькое, — сказала Арья. — Кажется, для судебной патологической анатомии в этом деле еще много работы. Я думаю, мы сможем найти Любовничка, несмотря на кирпичную стену.

— И как, по-вашему, это сделать?

— Нужно воспользоваться тем, что у нью-йоркского бюро, вероятно, лучшая и самая большая ДНК-лаборатория в мире. — Арья подалась в кресле вперед, оживившись. — Нужно, чтобы отдел молекулярной генетики объединил усилия с компаниями, занимающимися наследственностью или генетической генеалогией. Сейчас, когда пятнадцать с лишним миллионов людей при поощрении этих компаний стали добавлять свои ДНК в базы данных, генетическая генеалогия в одночасье превратилась в могущественный инструмент.

Несколько мгновений Лори просто смотрела на сидевшую перед ней стажерку и пыталась подыскать ответ. В Арье чувствовались энтузиазм и заинтересованность, которым нельзя было не порадоваться и которые совершенно не хотелось подавлять. В конце концов, одной из целей Лори во время вскрытия Керы Якобсен было стремление заинтересовать упрямого интерна судебно-медицинской экспертизой настолько, чтобы та благополучно прошла практику и не стала причиной ссоры между нью-йоркским департаментам патологоанатомии и кафедрой патанатомии Нью-Йоркского университета. Однако предположение, что бюро может использовать ДНК предков в рамках судебных расследований, было ошибочным и неуместным с административной точки зрения.

— Чувствую ваше недоверие, — проговорила Арья в ответ на молчание Лори. — Должна признать, я тоже сперва так реагировала. Как ни странно, эту тему подняла Керина подруга и сотрудница. Она напомнила мне, как в Калифорнии относительно недавно задержали убийцу из Золотого штата. Помните эту историю? Она была во всех новостях.

— Конечно, я помню то дело, — подтвердила Лори.

— А вы знали, что ради поимки этого типа пришлось найти его прапрапрадедушку и прапрапрабабушку, которые жили в начале девятнадцатого века? Потом специалисты создали фамильные древа, двадцать пять штук, включавшие тысячи родственников. В результате убийцу удалось найти. Если вдуматься, поразительная история.

— Согласна, — кивнула Лори, — но поиск убийцы из Золотого штата отличался от того, с чем мы столкнулись в деле Керы Якобсен. Там у полиции было ДНК преступника. Правоохранительным органам оставалось лишь сопоставить его с ДНК определенного человека, вот и все.

— Именно так я ответила Мэдисон Брайант, когда она заговорила со мной на эту тему, — подхватила Арья. — Но я тогда понятия не имела, как далеко ушла за последние несколько лет генетическая генеалогия и насколько популярной она стала. Эта наука одним махом создала виртуальную армию доморощенных генеалогов, которые по-настоящему ей преданы. Сначала люди хотели только выстроить свое фамильное древо, но потом, похоже, подсели и горят желанием помогать другим решать подобные задачи. Я думаю, эта виртуальная армия может поработать на нас в деле Керы.

— Что ж, мысль очень интересная, — сказала Лори, — но здесь, в реальности, мне придется обратить ваше внимание на одну проблему, которая встает перед нами, даже если не упоминать отсутствие ДНК отца.

— Может, как такового ее и нет, но есть ДНК плода, а значит, и пятьдесят процентов отцовской ДНК тоже. У нас есть также ДНК матери, так что не нужно гадать, какая именно половина получена плодом от отца. Кстати, интересно, что мы в точно такой же ситуации, как люди, зачатые от донорской спермы. Многие из них хотят найти биологических отцов хотя бы для того, чтобы ощутить свои корни. Им в помощь созданы сайты и целые организации, и у многих есть потрясающие статистические инструменты для поиска генетических соответствий в обширных базах данных ДНК, которые к тому же с каждым днем растут. Я уверена, это сработает.

Лори откашлялась, не зная, с чего начать и какими словами объяснить Арье, что ее надеждам не суждено сбыться. Упершись локтями в стол, она сцепила пальцы рук и посмотрела интерну прямо в глаза. Та ответила даже еще более пристальным взглядом, совершенно убежденная в собственной правоте.

— Похоже, вы всерьез все обдумали, — заметила Лори, стараясь говорить нейтрально и не задеть преисполненную рвения собеседницу.

— Можете даже не сомневаться, — ответила Арья. — Я почти всю ночь читала о генетической генеалогии. На удивление сложная тема оказалась: я поражена, как ее освоило столько людей, совершенно не разбирающихся ни в биологии, ни в статистике.

— Ужасно не хочется говорить вам это, доктор Николс, но, к несчастью, тут есть непреодолимое юридическое ограничение.

— Да ладно вам, — огрызнулась Арья, рот которой приоткрылся от потрясения. — Что за херню вы несете?

Лори скрипнула зубами от выбранных собеседницей выражений.

— Знаю, вы за словом в карман не лезете, — сказала она, — но попрошу в моем присутствии воздерживаться от вульгарностей.

Арья закатила глаза.

— Вижу, вы не согласны, — продолжала Лори. — Ладно, как бы там ни было, я должна сказать, что в соответствии с нью-йоркским законодательством существует судебно-медицинская комиссия, и одна из ее основных функций — аккредитация лабораторий ДНК, благодаря которой результаты анализов принимаются судом. Не сомневаюсь, вам известно, что генетическая лаборатория бюро аккредитована, и нам приходится прилагать значительные усилия, чтобы не потерять аккредитацию. А вот у коммерческих генеалогических компаний такого статуса нет, и наша лаборатория тоже немедленно потеряет свой, если будет иметь с ними хоть какие-то дела. Понимаете?

Теперь пришла очередь Арьи неверящим взглядом смотреть на Лори.

— Ваше молчание говорит, что нет, — сказала Лори. — Позвольте привести пример. У свидетельств. представляемых в зале суда, непременно должна быть четкая система охраны вещественных доказательств, которую невозможно оспорить. Коммерческие ДНК-лаборатории принимают образцы слюны безо всякой системы, у них есть только устные заверения клиентов относительно происхождения того или иного образца, только и всего. Та же история с тем, как в частных лабораториях обращаются с каждым из образцов. Ясно, что мы в бюро обязаны действовать совершенно иначе. К тому же наша лаборатория должна придерживаться определенных правил подготовки работников и механизмов выявления халатности и ненадлежащего исполнения обязанностей. В коммерческих лабораториях ничего подобного нет. Мы и они — два разных