— Знаешь, чем больше думаю над всем этим, тем меньше понимаю, — покачала я головой, — мне уже начинает казаться, что я это все сама себе навыдумывала. Хотя чётко и ясно видела, своими глазами. На его белой коже, скрыть кривые черные полоски рун, проблематично. Но когда он раздевался в допросной, даже шрам казался нереальным. Словно накладка какая-то. И от этого тошно. Мы просрали такой идеальный шанс засадить его в тюрьму, что я даже не представляю, а выдастся ли вторая возможность. Или теперь его адвокаты вывернут всё так, что мы шьём ему дело в попытках очернить репутацию.

— Прости уж, но тут реально все шито белыми нитками, — покачал головой напарник. — Это твоё слово, против его. Воспоминания ты сдавать отказываешься, влезать себе в голову тоже. Потому, журналисты и начали устраивать вакханалию из всего произошедшего. Для них это слаще любого винца, дай только в грязном белье покопаться.

— Ладно, я пойду отчитаюсь за последние несколько артефактов и возьму ещё работы, — махнула я рукой, — так проще, чем опять сидеть в четырёх стенах.

— Вергилия, — окликнул он меня на пороге, — прости…

— Забей, — мотнув головой, я обернулась, — если бы каждый знал где упадёт, соломки бы стелил. Так что от чего бежим, к тому и прибегаем. Не бери в голову… Самое главное, что кошмар закончился. И я опять могу работать.

В голове немного помутилось и к горлу подступил тугой ком. Все что я могла в этот момент не думать ни о чем. Нужно просто сконцентрироваться на работе. Делать то, что я умела лучше всего. разбираться в старинных артефактах, которые угрожали безопасности нашей страны. А со всем остальным разберётся боёвка. Это в пылу головокружительной беготни я забыла о такой простой истине. Я ликвидатор, от меня не требуется героизм, все мои навыки сводились к наличию мозгов в черепной коробке.

Что вообще я забыла в этой структуре, если до ужаса боялась за свою никчёмную жизнь? Мы должны были стоять на страже закона, а не размышлять над тем, правильно ли это — прыгнуть с девятого этажа, надеясь лишь на спасительный артефакт перемещения. Страх и осознание с каким-то диким запозданием навалились мне на голову и придавили к земле. Я могла лишь хлопать глазами и пытаться унять бешено колотящееся, о костяной корсет рёбер, сердечко. Но выходило до одурительного плохо.

Строки, написанные ровным, витиеватым почерком, в очередной раз встали перед глазами, как приклеенные. Вздох… Выдох… Вздох… Не помогали прийти в себя. Я, не раздумывая нырнула в первый же женский туалет и захлопнув за собой дверь, закрыла её. Привалившись спиной к белому пластику, постаралась выровнять дыхание. Но слезы накатывали импульсивно, словно желали стереть границу самоконтроля, а не вытравить из памяти давно минувшие года. Нет… Напротив… Они делали их лишь ярче, раскрашивая в безумном водовороте страстей.

Но как бы я не пыталась внушить себе мысль о том, что все будет хорошо, паника не отступала, она когтистой лапой перехватывала за горло и тянула вниз. В удушающую петлю вечного противостояния нормального и правильного. Если изначально, я хотела быть справедливой, то, как только моя жизнь встала перед выбором — умереть и выполнить свой долг или закрыть глаза и жить дальше, выбора как такового у меня и не осталось. Чаша весов даже не шевелилась, она словно приклеилась к отметке, на которой была изначально. И если я хотела как-то изменить себя, то начинать стоило явно не со смерти.

Хрипло выдохнув, утёрла лицо туалетной бумаги и выкинула ту в унитаз. Вся косметика, которую я с такой тщательностью подбирала утром, теперь оказалась грязным месивом на взмокшей от паники коже. И это меня не красило. Оно лишь напоминало о моём уязвимом положение. О том, что я повесила себе на спину мишень и превратилась из ловца в загоняемую добычу. И не просто абы какую, а ту, за которой гнались все демоны преисподней. И это даже не фигуральное выражение. Полиция, мафия, спецслужбы, бандиты мелкого порядка — каждый хотел мою голову себе. А мне же… Даже выбора не оставалось!

Ещё раз переведя дыхание, кое-как выползла на негнущихся ногах в туалет и посмотрела на опухшее лицо. М-да… Краше точно только в гроб кладут! Это было не худшее развитие сюжета, но я понимала, что происходящее в настоящий момент, лишь цветочки, а ягодки у этого всего пойдут намного позже, когда откроется факт смерти моего родного отца. Очуметь! Мой отец — мёртвый глава Тёмного ордена. Более дикого развития событий, я не могла представить даже на голливудских экранах. Это было за пределами нормального!

Какой вообще во всём этом смысл? Зачем, я лезла из кожи вон, чтобы добиться каких-то высот? Меня же за это никто не похвалит. Для них… Для всего грёбанного мира, я простая наследница маркизы, раньше знатного и именитого рода артефакторов, разбазаривших свой талант на нерадивых потомков. Они же не понимали, что каждый человек живёт по законам магии, природы и бога. Мы шли туда, куда за ручку вела судьба. Так нет же… Некоторые продолжали настаивать на том, что мы лишь ничтожные букашки под их ногами. И не важно, как сильно ты пытался бить головой о стену этих домыслов.

Поплескав в лицо холодной водой, постаралась взять себя в руки. Сейчас ко мне приковано слишком много внимания. Я должна быть той, кто непременно окажется в выигрыше. Я смогу изменить свою жизнь к лучшему. И если это когда-нибудь будет иметь значение, пусть зачтётся где-то там на небесах. В противном же случае, цена моим стараниям несколько серебряных монеток, уложенных на глаза покойнику, дабы проводить оного в последний путь. Смешно или грустно… Но я только сейчас осознала всю плачевность своего положения.

Сегодня нужно продержаться до самого конца, доказать всем и каждому, что я в состояние справиться с такими неожиданными ударами судьбы. Даже если больно и плохо, нужно продолжать сжимать челюсти и молиться всем богам, чтобы меня миновала участь моей матери. Я не хотела всё тянуть на себе. Быть постоянно сильной и знать, что никто и никогда не придёт на помощь, хоть зови, хоть молчи… Неожиданно эта мысль уколола резким болевым ощущением в подреберье и заставила задохнуться.

Хотелось реально выть. Просто биться головой о стенку и ненавидеть саму себя из-за трусости и неумение держать удар. Ибо тут другим и не пахло. Голова немного закружилась и мне показалось, что на мгновение меня обняли сильные руки, прижали