— Я все ещё наследница маркизата, — не осталась я в долгу, хотя, по факту, крыть мне было нечем.

Я подняла взгляд лишь на долю секунды и потонула в ответном — горячем, страждущим, ждущим. Он словно заворожённый смотрел лишь на меня и не отрывался ни на мгновение. С этим его прищуром… Чуть выделяющимися скулами… Правильными чертами… Я и забыла, что Антон само подобие греха. И это выбило почву из-под ног. Словно он говорит о своём превосходстве, а я как маленькая и наивная девица, опять купилась на это. Передо мной сейчас сидел не глава миллиардного состояния, ни начальник отдела по Азии и даже не простой мужчина-знаменитость. Передо мной сидел — Антон! Во всем своём великолепии и даже не думал отступать.

И опять это тягостное молчание, которое казалось бы разрывало на части. Но я понимала, посторонние уши тут не нужны. Как только стол будет накрыт, артефакт отгородит нас непроницаемой стеной от прослушки. Между ними пропасть, разинувшая пасть и уничтожившая всякую взаимность и сострадание друг к другу. Я не собиралась уступать ему в ехидстве и надменности. Мы оба наследники старой аристократии, оба упёртые, и не желающие отступать. Как не странно, но именно это нас и роднило…

От Антон до отвращения приятно пахло чем-то родным и знакомым. Так мог пахнуть только уверенный и наглый мужчинам. Ещё один плюсик в его потрясность, которая и так била через край. Богатство, статус, сила… И это ужасное — превосходство над такими, как я. Мне хватало уверенности, чтобы гордо смотреть ему в глаза, но на этом предел моей решимости и оканчивался. Передо мной на столе появилась чашка с чаем. Лепестки лаванды оседали на дне и заставляли меня нервно дёргать пальцами, в попытке взять себя в руки.

— Почему ты без охраны? — он стряхнул пепел сигареты в пепельницу и перевёл на меня внимательный взгляд. — Ты совсем не боишься за себя?

— Они знают, что я здесь, так что без фокусов, — мгновенно отозвалась я и постаралась придать лицу более серьёзное выражение.

— И не стыдно? — усмехнувшись, вскинул бровь блондин. — Вроде бы взрослая девочка, а ведёшь себя, как глупая малолетка.

Я шумно выдохнула и постаралась уговорить себя, что убийство в забронированном баре, будет сложно скрыть, даже Александру. Мужчина, словно не замечая нависшей над ним угрозы, провёл пятерней по волосам, зачесал чёлку назад и лукаво сверкнул глазами. Антон улыбнулся, покачал головой и залпом допил содержимое первого стакана. Окончательно затушил сигарету и, поставив локти на стол, подпёр подбородок кулаком, с любопытством стал рассматривать меня. Его магия давила и заставляла всех со страхом пятиться. Зачем какие-то заглушки или артефакты, когда с взбешённым герцогом иметь дел никто не хотел. Это на грани самоубийства.

Я ощущала, как мурашки промаршировали строем по моей спине, но я стараясь не отводить взгляда смотрела на белые манжеты его рубашки, выглядывающие из-под пиджака и запонки, которые едва не обрывали мне душу. Блестящие золотые с буквой «В» из дымчатых камней. Он явно не забыл, как надавить на своего противника морально и физически. Самый главный лжец и провокатор МИДа, который по слухам и с самим дьяволом бы мог договориться и оставить оного в полных дураках. Подарок, который я сделала ему на шестнадцатилетние, так яростно напоминал обо всем, что между нами было.

И если изначально я думала, что он пригласил меня для разборок, то теперь что-то в желудке скрутилось в тугой ком и не желало возвращаться на месте. Было тяжело… Больно, физически и морально, смотреть на его руку с тем самым подарком, с той самой ночи. Возможно… Будь я чуть более наивной и глупой, поверила бы в сказку. Но мы втроём были практически с ясельной группы вместе и ничего удивительного в том, что я влюбилась в обоих не была. А они особо и не возражали, тискали меня на глазах у всей школы и делали вид, что так оно и должно быть.

Теперь же, я сидела, как прокажённая и не понимала, через какую задницу стоило пройти этой парочке, чтобы быть в сговоре на глазах у всех. Заклятые враги на публике, и кто-то там в тени ночного полумрака. Кто? Этот вопрос ярко сверкал в голове. Ибо вариантов было миллион, но каждый из них внушал мне такой трепет и нервное волнение, что хотелось побиться головой об этот самый стол и сделать вид, что ничего не произошло. Трудно… Понимать и осознавать, что я когда-то одним единственным поступком сломала идеально выстроенный план.

Вроде бы всё, что от меня зависело существовало в каком-то вакууме. И теперь он рассыпался на осколки, увлекая меня вслед за собой. В груди что-то резко сжалось и захотелось разрыдаться. Вот так, прямо при нем. При этом самоуверенном и наглом мерзавце, которому суждено править всем в этом мире. А кто я… Что для себя выгадала? Стоило ли ссориться с семьёй, друзьями, бросать на самотёк дела? Что бы что? Какие выводы я сделала для себя за эти годы? Что полная дура, вляпавшаяся в неизвестную историю? Или тот факт, что ни чёрта не знала о мире, который меня окружал ежедневно?

И теперь я сидела и злилась на Антона, потому что он делал только то, что позволяло заработать выгоду для себя? На фактически натуру его семьи? Трупниковы известны, с давних времён, своей изворотливостью, хитростью и полным отсутствием хоть какого-то здравого смысла в действиях. Если вы перешли им дорогу, можете заказывать груб. Такой, едва ли не лозунг, преследовал по жизни любого, кто носил эту фамилию. Так чему же я так удивлялась, сидя рядом с одним из представителей этой династии?

Вот и что мне нужно было сделать теперь, чтобы вернуть собственную жизнь на привычные рельсы? Наверное, для начала встать из кресла и сдать этого урода в полицию. Но, с другой стороны, а вернёт ли это действо все на круги своя? Что-то было у меня предчувствие, что этим я только навредила бы самой себе. Ибо пока, никакой угрозы от Антона не исходило. Больше напоминало классическую игру в кошки-мышки. Причём кот был до неприличия наглым, сексуальным и обаятельным. Готовым уложить меня в постель, или на этот самый стол. Метки на теле приятно запульсировали и я наконец-то поняла, почему рядом с Сашей так тяжело было оставаться в нормальном состояние. С магией шутки плохи.

— Возможно, ты сейчас в очередной раз обидишься и скажешь, что не