а крышка тем более. Сейчас крышка мне была ни к чему, я просунула руку с пистолетом под переднюю панель и двумя выстрелами свалила парня справа и типа с автоматом слева. Последний оставшийся на ногах бросился к двери, а поскольку у меня оставался единственный патрон, целиться пришлось наверняка. Я выстрелила — бегун рухнул с простреленным коленом и истошно завопил. Я на четвереньках выбежала из-за стола, порвала чулок, очень расстроилась и вцепилась в лежащий на ковре автомат. Он оказался тяжеленным, и какой палубный недоумок вообще придумал столь неподъемное оружие⁈ Оказалось, что проще не поднимать это чудовище, а повернуть на диске, наводя на цель. Бум-бум-бум! — сказал автомат, и истошный крик раненого оборвался. Я переступила коленками, разворачивая оружие к человеку-крысе. Тот сразу учуял недоброе, заслоняясь грязными ладонями, завопил:

— Не надо, я жить хочу!

Ненавижу, когда у меня просят в долг деньги или жизни.

Бум-бум!

Все стихло. Я поднялась, попробовала стянуть края дыры на чулке. Безнадежно. Что ж, пойду неряхой. Мой пакет с деньгами стоял там, где его оставили. Тот, что собирал и швырял небрежный Джек, рассыпался, пачки пришлось собирать заново. Сам детектив лежал бездыханным — просто удивительно, сколько пуль успело наловить его большое, крепкое, но не особо умное тело. Я нежно извлекла пачки из карманов его продырявленного пальто. Джек был бы рад их мне отдать. Но денежки в пакеты уже не помешались. На ферме меня воспитывали в традициях скромности и экономии, учили беречь каждый цент. Я попросту неспособна оставить деньги каким-то сомнительным людям.

Выход нашелся: я сняла со шкафа китайскую вазу, загрузила ее пачками, сверху сунула потертые банкноты из сейфа. Что ж, спасибо всем, я буду скучать.

Тут до моих ушей донесся шум из коридора. Там кто-то появился и крайне скверно выражался. Так не пойдет! Не смейте становиться на пути у хорошо поработавшей девушки!

Автомат показался мне еще тяжелее, к счастью, на нем имелся ремень. Я повесила громоздкое оружие на плечо стволом вниз, а поверх надела манто. Так было гораздо лучше, главное, дыру в чулке на колене прикрыли длинные меховые полы. Я сунула подмышку вазу, подхватила пакеты. Тут меня зашатало. Или я не выдержу, или каблуки. Но, как говорил мой папа: лошадь, знающая, что идет домой, унесет вдвое больше груза.

Я решительно двинулась к двери.

В конце коридора торчали какие-то парни. Там закричали: «Это шлюха Джонни, хватайте ее!»

Грубо. Это я-то «шлюха»⁈

Ко мне бежали. Я аккуратно поставила пакеты, откинула полу меха и вскинула автомат. Патронов не жалела, все ж чуть полегче будет эта штуковина…

Ствол дымил, а мое мнение об этих новомодных оглушительных стволах улучшилось. Чистить коридоры ими очень удобно.

Пришлось переступать через тела. Мужчины всегда падают очень неряшливо. Надеюсь, я не испачкала туфли.

Я знала, что идти придется через бар и игровые залы. Тяжело нагруженную девушку легко нагнать, так что мне нужна была помощь или хотя бы компания попутчиков.

Наши музыканты продолжали наигрывать успокаивающую джазовую композицию, поскольку, что бы ни происходило: игра и выпивка должны продолжаться, иначе бизнес встанет. Конечно, гости слегка нервничали: звуки близкой перестрелки многие слышали. Но это же город, здесь всегда шумно и беспокойно.

За кулисами я слегка прочистила горло, готовясь. Музыканты и официантки смотрели на мои пакеты и вазу с легким удивлением. Ваза действительно была неудобной — слишком скользкой. Вот напрасно эти старинные китайские штуковины так превозносят и ценят, они же совершенно непрактичны.

Я вышла в круг света у микрофона, поставила багаж и объявила:

— Джонни Пигпиг убит! Сейчас полиция начнет штурм. Леди и джентльмены, это налет и облава!

Последняя новость проняла присутствующих, и они мгновенно двинулись на выход. Но следовало ускорить этот исход. Я уже привычно откинула полу, часть публики оглянулась, дабы полюбоваться на мои стройные ноги. Автомат оказался бонусом-сюрпризом. Я принялась палить поверх голов, и решила не щадить лампы…

На ферме мне доводилось видеть бег испуганного стада. Так вот: коровы — очень вялые и меланхоличные существа. Люди — иное дело.

Зал опустел за секунду. Дверь оказалось вышибленной, что было кстати — мы с пакетами и вазой вышли без проблем. Большинство публики устремилось к запасному выходу и лестнице. Я себе такого позволить не могла — с грузом по ступенькам? Никогда!

У лифтов валялись осколки посуды, но никого живого не было. Я вызвала лифт. Херувим-лифтер открыл мне дверь и улыбнулся:

— Я так волновался за тебя, Мэгги!

— Знаю, милый — я поставила груз, взяла красавчика за шелковистый затылок и поцеловала в губы. Он действительно был так мил на всех наших немногочисленных свиданиях. Мечта, а не мальчик!

— Ах, Мэгги! — юный ангел облизнулся.

— Я тоже буду скучать, Донни — заверила я. — Проход свободен?

— Конечно! Счастливого пути, Мэгги!

Мы с грузом проследовали вглубь здания и оказались у двери пожарного выхода. Дверь была отперта. Я всегда верила в моих мужчин!

Меня ждет знакомый желтый автомобиль. Шофер Гарри Джекала молча распахивает передо мной дверь, я загружаю пакеты и проклятущую вазу. Но сажусь на переднее сидение рядом с водителем.

— Как прошло? Я переживал за тебя — признается он.

У этого мужчины чертовски приятный низкий голос.

Я улыбаюсь, снимаю с него фуражку, ласкаю бритый затылок и шепчу:

— Как я ждала…

Ласкать на скорости выше ста миль мне нравится. Еще больше нравится, что этот мужчина любит все, что я ему делаю. Такой же не избалованный, как и я.

Вот и аэропорт. Я смотрю в зеркальце и привожу в порядок свои губы.

— С днем рождения, Мэгги! — блаженно бормочет мой шофер.

— Спасибо, милый! Ты лучше волшебника!

Мы достаем из багажника мой чемодан, достаем пакеты и вазу из салона, водитель провожает меня за отдаленное строение и исчезает из моей жизни. Передо мной летное поле: огни прожекторов, мачты причалов, серебристые и красные тела величавых дирижаблей, а дальше смешные маленькие самолетики. С интересом разглядывая этот незнакомый мир, я переодеваюсь. В чемоданчике, прикрывая мешочки с драгоценностями, косметикой и снятыми со счета деньгами, меня ждали клетчатая опрятная юбка, джемпер, каштановый парик и симпатичный жакетик. Снова порхает снег, расставаться с уютным манто мне жаль. Но я сообщаю печальной куче меха:

— Папочка мне говорил: если вытоптано одно пастбище, плюнь и перейди на другое. Сегодня мне тридцать лет и самое время откочевать. Двину в Буэнос-Айрес.