— Видишь, отец? Всю свою жизнь здесь, в Нардалборге, его травили за…

— Кровь! — Терек вернулся к окну, подставив лицо холодному воздуху, чтобы тот немного остудил его ярость. — Тупая шлюха! Ты хочешь сказать, что есть один флоренгианин, которому я могу доверять, что он не предаст меня, как только ему представится такая возможность?

— Я не знаю будущего. Я лишь говорю, что сейчас вы можете ему доверять.

— Ха! Значит, яне могу ему доверять?

— Мне остается лишь повторить сказанное.

— Милорд, я думаю, прорицательница имеет в виду, что фанатичная преданность — вещь хрупкая, — вмешался Хет. — Такая верность не знает компромиссов. Если человек, слепо поддерживающий какое-то дело, вдруг посчитает его недостойным, он перейдет на другую сторону и будет сражаться с такой же страстью. Я правильно понял, Свидетельница?

— Я сообщаю факты, командир охоты. В мои обязанности не входит строить предположения.

— Кровь! — снова взревел Терек. — Из мертвого флоренгианина даже хорошего удобрения не получится. Прочитай мне письма.

— Я не писарь, милорд.

— Знаю, идиотка! Но ты можешь мне сказать, что там говорится.

Он всегда требовал, чтобы почту ему читали Свидетельницы, потому что не доверял писарям. Надиктовав важное послание, он просил, чтобы прорицательница его прочитала. Сейчас Терек нетерпеливо постукивал когтями по полу, пока девушка перебирала маленькие таблички.

— Они все адресованы вам от лорда крови Стралга. Первая…

— Начни с последней, тупица!

Возникло молчание. Прорицательница она разбила глиняный конверт, ударив им о край стола, и достала дощечку.

— Священным именем самого могущественного…

— Оставь это дерьмо! Могу спорить, что в начале содержится требование прислать очередной отряд веристов, так?

Стралг всегда начинал свои послания одинаково.

— Э-э-э… да, милорд. Он э-э-э… он говорит, что должен закрепить свой недавний успех у Мионы и что враг, привыкший к летнему теплу, не станет сражаться зимой, в то время как для вигелиан их погода не страшна, поэтому они имеют естественное преимущество в…

— Жабье дерьмо! Во Флоренгии нет времен года; у них зима ничем не отличается от лета. Сколько на сей раз?

— Э-э-э… он надеется, что Трайфорс пришлет ему одну полную стаю, по крайней мере два фланга из которых будут опытными воинами. А еще вы должны отправить к нему вашего лучшего командира охоты… милорд.

Невозможно! У Терека не было лишних сорока девяти человек, и он не собирался посылать к Стралгу Хета. Хет благоразумно помалкивал. За последние несколько лет он видел, как воины отправляются на войну шестидесятками и шестьдесят-шестидесятками, но назад возвращались лишь немногие, да и то калеки.

— Сколько еще караванов он хочет получить от меня до наступления зимы?

— Не сообщается.

— А сколько всего людей ему нужно?

— Здесь он об этом не говорит, милорд…

Терек не обратил внимания на ее слова, в отличие от Хета.

— А где он это говорит?

— Со всем уважением, милорд, я имею право отвечать только на вопросы командира войска.

— Отвечай ему! — прорычал Терек, а затем ответил сам. — Ты читала другие послания! Ты можешь их читать, не открывая?

И почему это сразу не пришло ему в голову? Тупоголовые коровы не говорили ему, на что они способны и что умеют делать. Они никогда ничего не предлагали! Ему стало интересно, знает ли Салтайя об этой их способности.

— Я не могу прочитать запечатанное послание, милорд.

— Но можешь сказать, о чем там говорится? — спросил Хет.

— Если стою достаточно близко, — мрачно сообщила прорицательница, — а в послании содержатся важные сведения.

Терек фыркнул.

— Что ж, ты находилась достаточно близко от прибывших сегодня посланий? Ну разумеется! Ты бы ни за что не упустила такую возможность. Расскажи нам, что мой дорогой братец пишет нашей сестре? Давай, я слушаю!

— Все, милорд?

— Начни с самых интересных новостей, а я скажу тебе, когда остановиться.

Она вздохнула.

— Хорошо, милорд. Он написал, что потерпел сокрушительное поражение у моста Реггони. Повстанец командир орды Кавотти испортил…

— Заговорщик! — вскричал Терек.

— Хорошо, заговорщик. Он испортил мост, и, когда охота вашего брата оказалась на нем, тот обрушился в пропасть. Авангард остался в изоляции. Его атаковали борцы за свободу…

— Повстанцы! Клятвопреступники!

— …и уничтожили. Лорд крови потерял почти целое войско. Он требует пополнения… Его точные слова, милорд, звучат так: ваша высокочтимая сестра должна «послать ему столько людей, сколько полоумный Терек сможет переправить через Границу». Милорд.

Терек подумал, что было бы неплохо свернуть Свидетельнице шею, но решил этого не делать.

— Хет, ты сможешь до наступления зимы отправить еще пять караванов?

— Я попытаюсь, милорд. Последнее слово останется за погодой.

— А ты сумеешь увеличить караваны?

— Нет! — твердо ответил Хет. — Без новых рабов и мамонтов не смогу. Но даже если нам и удастся собрать достаточно провианта для более чем четырех шестидесяток воинов, у нас нет таких вместительных хранилищ, куда можно все это сложить. Они построены для маленьких караванов. Четыре шестидесятки — это абсолютный предел… милорд.

И тут Тереку в голову пришла великолепная идея, просто блестящая.

— Не стоит оставлять место для Воина Орлада.

— Мой господин добр, — неуверенно пробормотал Хет.

— Новобранцы… они хоть и полны желания отправиться на войну, но такие неопытные, — заявил сатрап и радостно рассмеялся. Здесь, в Нардалборге, он не мог привести свой план в исполнение. Это подорвет моральный дух войска. — Сегодня я разрешаю сделать то, о чем тебя просили. Уверен, командир молодняка Орлад справится с испытанием. Пожелай всем кадетам удачи. Свободен.

— Мой господин добр.

— Да, и еще… Когда командир молодняка Орлад наконец пройдет посвящение, в чем я нисколько не сомневаюсь… отправь его ко мне, в Трайфорс.

Он услышал, как Хет закрыл за собой дверь. Белое пятно Свидетельницы осталось в комнате, но она держалась от него на почтительном расстоянии. Замечательные, чудесные, прекрасные, юные воины! Прежде чем отправить их в сражение, будет только справедливо позволить потренировать на флоренгианских веристах.

Френа Вигсон потратила еще один день на подготовку к банкету. Ответы на приглашения текли сплошным потоком — правда, про глиняные таблички нельзя сказать, что они текут, но многие присылали благодарности с гонцами, юношами, обладающими поразительной способностью запоминать очень длинные послания наизусть. Их тоже нельзя было назвать потоком, но пот с них капал на плитки пола, потому что дождь прекратился и установилась еще более невыносимая жара.