Вверху раздались предостерегающие крики. Над каменным валом взвизгнуло, нечто темное и небольшое устремилось к оборотням. Клубок шерсти будто выстрелил из клети за мгновение до того, как та исчезла. Он взлетел по широкой дуге через расселину, на ходу распрямляясь, разворачиваясь. Пущенный с баррикады снаряд взорвался диском сияния, разворотившим клеть и подрезавшим в коленях ноги четырех оборотней.

Задрав голову, Эльхант увидел прямо над собой крылатый силуэт: растопыренные лапы, от которых к бокам тянулись черные перепончатые крылья, искаженную безумной яростью морду, острые уши, короткую жесткую щетину, обвисший кожистый живот; увидел матовый коготь — словно тонкий кривой клинок, зубы в разинутой пасти и горящие бешеным огнем узкие глаза, напоминающие два ущербных полумесяца, — а затем мракобестия пала на баррикаду.

Звуки, которые полились оттуда сквозь исступленный вой, говорили о том, что защитникам приходится туго. Чавканье, хруст, крики боли… Визг переместился влево — летучая мышь продвигалась вдоль вала.

Мракобестии перешли в наступление. Септанта понял, что сейчас произойдет, за мгновение до атаки — заметил, как над овальной повозкой проявились в воздухе белые черви, тянувшиеся от рогатого шлема. Черный дукс мракобестий выпрямился во весь рост, размахнувшись, ударил мертвоживых длинным бичом. Скелеты и оборотни устремились ко рву; три могучих зомби натянули ремни, катя повозку следом. На миг вой за баррикадой стих, раздался лязг клинков, короткий вскрик — и он зазвучал вновь. Мракобестии уже перебирались через ров. Топоры и копья летели в них, но агачу стало ясно, что защитники не смогут остановить атаку. Он глубоко вздохнул, крепко сжав кэлгор, прислушался к доносящимся сверху звукам и вскочил. В два прыжка очутившись на баррикаде, увидел прикрывшего голову руками седовласого коротышку, трупы вокруг, летучую мышь, которая, стоя спиной к агачу, занесла над карликом кривой коготь-клинок. Эльхант размахнулся — и отсек кожистую башку.

Вдоль баррикады к ним бежали защитники с топорами, щитами и какими-то трубками в руках. Седой, когда мракобестия повалилась к его ногам, удивленно поднял голову, между перекрещенными руками поглядел на Эльханта. Тот спустился пониже, чтобы сзади его не поразили стрелой или копьем. Карлик прокричал своим воинам:

— Он спас меня! Стойте, он убил жмыха!

Эльхант окинул взглядом большую железную трубу на колесах, чей конец высовывался над баррикадой. Возле нее суетились фигуры. Дальше был высокий деревянный навес, позади него стояли многочисленные каменные строения.

— Не знаю, кто ты… — начал седой, но Эльхант, махнув рукой, уже сбегал с баррикады. Волна мракобестии захлестнула ров, первые твари лезли на камни. Отведя кэлгор в сторону, Септанта пронесся мимо удивленно поднявших головы карликов возле железной трубы, и рубанул по одному из шестов, поддерживающих навес. Посыпалась солома, затрещали доски, и навес рухнул, когда шест переломился в нижней части. Отскочивший назад Эльхант метнулся к нему, ухватил и дернул. Развернулся с шестом наперевес, удерживая его почти за самый конец, увидел мертвоживых, что напали на суетящихся у железной трубы карликов… Он присел, положил кэлгор, рванув завязки плаща, бросил его сверху и выхватил из ножен нож с каменной рукоятью. Сжав лезвие зубами, обеими руками взялся за шест и побежал.

Ладони в перчатках абиатского слепца не скользили по дереву. Когда агач взлетел на баррикаду, там уже кипела схватка, лязг клинков заглушил треск и стук костей. Другой коней шеста ударил в череп и снес его — позвоночник на костяных ногах, с занесенной рукой, сжимающей дубинку, застыл неподвижно, а после рассыпался, когда один из карликов пнул его палицей. Пространство между рвом и баррикадой заполняли мракобестии. Грязно-белые жгуты частым веером протянулись от черного дукса на ощетинившейся пиками овальной телеге. Она стояла в дюжине локтей за рвом, окруженная высокими зомби. В схватку они не вступали, охраняя повозку.

Все это агач окинул взглядом в то мгновение, пока находился на вершине. Не останавливаясь, он устремился дальше, промчался между двумя скелетами, увернулся от клинка и перед рвом, резко опустив дальний конец шеста, оттолкнулся. Палка с хрустом вонзилась в груду костей и черепов, заполняющих в этом месте расселину, пробила их, проворачиваясь: Септанта взлетел по дуге, удерживаясь обеими руками, тело его вытянулось назад. Шест достиг вертикального положения, внизу громко хрустнуло, он рывком опустился, пробив те останки, что еще были под ним, и застрял. Руки агача дернуло, он разжал пальцы; шест, прекратив поворачиваться, выгнулся, бросив тело вперед. Один из зомби вскинул лапы, пытаясь дотянуться. Схватив нож, агач упал на дукса. Враг увидел, что кто-то несется сверху, поднял голову — Эльхант свалился на него, своим весом вбив лезвие в черное забрало.

На повозке был высокий узкий помост, где стоял массивный табурет со спинкой, и черный восседал там, как на троне. Он откинулся назад, ножки табурета хрустнули; вместе с агачем они рухнули в телегу позади помоста. Эльхант привстал, выдирая нож из забрала, коленом прижимая к днищу руку черного, плечом прикрываясь от ударов другой руки, и принялся всаживать лезвие в решетку, стараясь попасть в щели между ржавыми полосками металла: раз, второй, третий — из-под забрала доносились хруст, чавканье, будто враг, не закрывая рта, жевал что-то мягкое и сочное. Дукс дернулся, тяжело заелозил ногами. Из-под решетки поползла темно-коричневая кашица. То, что находилось под ней, превратилось уже в сплошную рану, состоящую из нескольких глубоких дыр в голове. Черный замер, разбросав руки и ноги. Септанта ударил еще раз и вскочил, когда повозка качнулась.

Сбоку на нее пытался влезть зомби, но двигался он вяло и неуверенно. Другие охранники теперь не защищали телегу, — покачиваясь, расходились в разные стороны. Эльхант пнул зомби в голову, сбросив его назад, повернулся ко рву. Там все смешалось, большинство мракобестии двигалось теперь так же, как и охранники, почти не сопротивляясь и пытаясь ударить лишь тех карликов, что находились совсем близко. Нападать не прекратили только кроты-оборотни — но их было мало.

Эльхант отвернулся, глядя вдоль баррикады. Все то время, пока агач бегал по ней с шестом и без него, в гигантской пещере постепенно становилось темнее. И вот теперь он заметил вдалеке, у стены, лес черных каменных деревьев. А еще увидел, как молочно-белые клубы со всех сторон катятся к ним, втягиваются в стволы, — и, по мере того как свет отступает, подземная тьма заполняет пешеру.

* * *

— Джард, — повторил седовласый. — Меня зовут мудрый старейшина Джард, запомни. Слово «карлик» кажется мне оскорбительным. А племя наше называется гномами. На лице его был виден лишь нос картошкой, низкий лоб и зеленые глаза — все остальное скрывала пышная седая борода и усы.

Эльхант присел возле дерева. Под ногами была совсем мелкая щебенка, почти песок из раздробленных камней. У карлика-гнома имелся светящийся предмет, который он назвал «фонарем»: нечто размером с голову, округлое и мутно-прозрачное, заключенное в черную клетку с железным кольцом сверху, за которое седовласый и держал его. Внутри горел ровный яркий огонь — красное с примесью синего.