— Учение Сунь Ятсена выражается в трех принципах: национальная независимость, демократические свободы, народное благосостояние, — поучающе заметил Мао Цзэдун. — Все эти принципы отца китайской революции — священная часть нашей партийной программы…

Он рассеянно порылся в карманах куртки, достал смятую пачку сигарет. Не спеша закурил. Сигареты — американские «Честерфилд».

Главное поддержка народа, — сказал Мао Цзэдун. — С врагами можно воевать и без техники — палками и камнями. Следует лишь заручиться поддержкой масс, иначе народ нас не поддержит.

Жилище Мао Цзэдуна — это две смежные пещеры, добротно обшитые тесом. В глубине пещеры — письменный стол. На столе несколько книг, кипа бумаг, свечи. Пол выложен кирпичом. Мао Цзэдун сутуловат, глаза окружены морщинками, говорит на грубоватом хунаньском диалекте. В нем чувствуется деревенская натура.

Официальная часть приема закончилась обещаниями Мао Цзэдуна всячески содействовать нашей работе, похвалами мудрости товарища Сталина и коминтерновскому руководству.

…Когда стемнело, охранники запалили свечи. На стенах замелькали уродливые тени.

Мао Цзэдуну подали бутылку голландского джина. Нас угостили ханжой (гаоляновый самогон). Мао Цзэдун обошел нас, снова любезно интересуясь здоровьем. Он в том же поношенном даньи, в руках кружка с джином. Прихлебывая джин и закусывая земляными орешками, он подробно расспрашивал о здоровье Сталина и Димитрова.

…От выпитого джина Мао Цзэдун раскраснелся, лицо увлажнилось потом. Однако выдержка его не покинула: все то же сознание собственного достоинства.

Курит Мао Цзэдун почти непрерывно.

…Цзян Цин завела патефон. Пластинка за пластинкой звучали отрывки из старинных китайских опер.

Мао Цзэдун притих в шезлонге, затягиваясь дымом и небрежно стряхивая пепел на пол. Мы поняли это как сигнал об окончании приема. Дружно поднялись и распрощались с хозяевами. Мао Цзэдун проводил нас до выхода. Пожимая мне руку, он несколько раз повторил, что рад нашему приезду, ценит деятельность и заботу Коминтерна и товарища Сталина и окажет нам помощь в работе.

26 мая.

В каскаде нынешних речей Мао Цзэдуна навязчиво прослеживается одна мысль: нельзя следовать чужим мнениям. Мысль по форме верная, а по существу направлена на отрицание идейной ценности революционной философии…

Мое мнение основывается на выступлении Мао Цзэдуна 1 февраля 1942 года об упорядочении стилей в работе партии, Он, в частности, говорил:

«…С каким бы явлением ни столкнулся коммунист, он должен поставить перед собой вопрос «почему», должен всесторонне продумать его самостоятельно, должен подумать, отвечает ли оно требованиям действительности, разумно ли оно на самом деле; ни в коем случае нельзя следовать за другими, проповедовать рабское преклонение перед чужим мнением…»

«…Как же связывать марксистско-ленинскую теорию с практикой китайской революции? Это можно пояснить общеизвестным выражением: «пускать стрелу, имея перед собой цель». Когда ты пускаешь стрелу, нужно иметь перед собой цель. Взаимосвязь между марксизмом-ленинизмом и китайской революцией подобна взаимосвязи между стрелой и целью. A вот некоторые товарищи «пускают стрелу, не имея цели…»

29 июля.

Председатель ЦК КПК отзывается о советских руководителях пренебрежительно. Так, об И. В. Сталине, не скрывая презрения, заявил: «Он не знает и не может знать Китая, однако лезет обо всем судить. Все его так называемые положения о нашей революции — вздорная болтовня. И в Коминтерне болтают то же самое».

30 августа.

Вечером Мао Цзэдун пригласил меня и Алеева. Это было необычное приглашение — без сухости официальных церемоний.

У Мао Цзэдуна наряду с манерой держаться неприступно есть и другая, уже чисто китайская черта. Он вежливо расспросил нас о здоровье, нуждах, усадил меня в кожаное кресло, обычное место для почетных гостей, потом сам принес рис, ханжу и чай. Цзян Цин придвинула шезлонг, и он разлегся рядом. Охранник подал ему кружку с ханжой, а Цзян Цин высыпала ему на ладонь земляные орешки.

На наш вопрос о вероятности нападения японцев на СССР, об отношении КПК к этой войне Мао Цзэдун рассеянно заметил: «Мы, конечно, поведем операции против японцев».

Вопрос пришелся ему не по душе. Раздражение Мао Цзэдун скрыл блуждающей улыбкой. И стал разъяснять нынешние задачи КПК:

«Все, что не соответствует сплочению, — подлежит уничтожению. Мы должны отгонять от себя самодовольство и изживать нездоровый стиль. Проверка кадров необходима. И судить кадры будем по всей работе в целом».

…Мао Цзэдун внезапно смолк и распорядился подать перец. Мы поняли, что официальная часть закончена. Мао Цзэдун показал на меня, и мне первому подали тарелку красного перца. Такую же тарелку подали Мао Цзэдуну.

Мао Цзэдун поглощал перец и, потягиваясь в шезлонге, выпытывал у меня: «Сталин — революционер? А любит красный перец?.. Настоящий революционер обязательно ест красный перец… Он отхлебнул из кружки и заметил: Александр Македонский наверняка обожал красный перец. Он великий человек и революционер в своем деле. И Сталин. конечно, ест перец. Ешь и ты. Давай, если ты революционер…»

Мао Цзэдун, не морщась, закладывал в рот стручок за стручком, сдабривая их глотками ханжи. Оказывается, стручки нужно класть не на язык, а глубоко в горло и заглатывать. Надо отдать должное: пьет он изрядно и не теряет контроля над собой.

…Вскоре лицо Мао Цзэдуна стало красным, как перец на наших тарелках.

Через полтора часа Мао Цзэдуна разморило. Позевывая, он во весь рост вытянулся в шезлонге. Цзян Цин поставила пластинку с записью старинной китайской оперы. Мао Цзэдун одобрительно кивнул и стал размеренно хлопать в такт музыке. И так медленно похлопывая в ладоши, стал придремывать…

27 октября.

Мао Цзэдун все более груб со своими оппонентами. Когда в споре один из них сослался на статью Сталина, Мао Цзэдун крикнул: «Вы, «москвичи», если Сталин даже испортит воздух, готовы нюхать и восторгаться!»

А перед нами Мао рассыпается в похвалах Сталину. И тоже не без умысла. В расчете, что я передам это в Москву. Ведь расположение Сталина сулит Мао Цзэдуну немалые выгоды в будущем.

1943 год.

17 января.

На новогоднем собрании актива Мао Цзэдун заявил: «… Нынешнее руководство КПК считает былые партийные чистки в ВКП(б) ошибочными. Необходимы «духовные чистки», которые проводятся нынче в Особом районе».

28 апреля.

Сила Мао Цзэдуна не только в том, что он не пренебрегает никакими приемами в этой борьбе, но и в доскональном знании психологии китайского крестьянства, мелкого буржуа, обычаев и нравов народа, чего нельзя сказать о членах «московской группы» — слишком часто чистых теоретиках, пусть искренне преданных революции.

Демагогия Мао учитывает национальные особенности — и поэтому гибка, ловко спрятана и гораздо доходчивее. Мао бередит изболевшееся под иностранным гнетом национальное чувство. Одновременно он спекулирует на популярности марксизма-ленинизма.