Справа показалась детская площадка, детей на ней было совсем немного. Зато слева, на площадке для собак, наоборот, резвилось множество одетых в разноцветные одежки псов. На открытой сцене два человека показывали фокусы. Я миновал группу одетых в пончо студентов, полукругом рассевшихся на газоне. Справа меня обогнал молодой человек с азиатским типом лица и добела выкрашенными волосами. Он был сложен, как Терминатор из одноименного фильма. Я оглянулся. Тип, читавший газету на скамейке, исчез.

Очень странно.

Он пробыл там почти столько же, сколько я. А теперь, просидев несколько часов, решил уйти одновременно со мной. Совпадение? Может быть…

Остерегайся слежки…

Так говорилось в сообщении. Даже не добавлено «возможной» или «вероятной» слежки. Похоже, отправитель был точно уверен, что слежка неизбежна. Я обдумывал это на ходу. Невозможно. Любой хвост потерял бы меня после того, что случилось сегодня.

Тип с газетой не мог проследить за мной. Во всяком случае, не представляю себе, как бы он это сделал.

А не могли они перехватить сообщение?

Каким образом? Я стер его. Я даже не пользовался своим компьютером.

Я перешел улицу Вашингтон-сквер-вест и вдруг, уже шагнув на тротуар, ощутил на плече чью-то ладонь. Сначала прикосновение было мягким, будто ко мне, шутя, подкрался старый друг. Я обернулся и успел с удивлением осознать, что меня остановил азиат с выбеленными волосами.

Потом он стиснул мое плечо.

Его пальцы впились в плечевой сустав, как копья.

Боль — безумная боль — охватила левую сторону тела. Ноги подогнулись. Я попытался закричать или вырваться, но не смог даже шевельнуться. К нам, маневрируя, подъехал белый фургон. Скользнув, открылась боковая дверь. Азиат передвинул пальцы с плеча на шею и сжал ее с двух сторон. У меня глаза на лоб полезли. Другой рукой похититель что-то такое сотворил с моей спиной, отчего я сложился пополам, а затем почувствовал, как меня запихивают в машину.

Из фургона показались чьи-то руки, втянувшие меня внутрь. Я рухнул на металлический пол. Никаких сидений. Дверь закрылась. Фургон снова влился в поток машин.

Все похищение — с мгновения, когда я ощутил руку на плече, до момента, когда тронулся фургон, — заняло секунд пять.

Пистолет!

Я попытался залезть в карман, когда кто-то наступил мне на спину. Руки тоже прижали, а секунду спустя левую пристегнули наручниками к выступу на полу и рывком перевернули меня на спину, чуть не выдернув плечо из сустава. Я увидел, что похитителей двое: белые, лет тридцати. Я хорошо разглядел обоих. Слишком хорошо: при случае я мог бы их легко опознать, и они не могли не понимать этого.

Плохой знак.

Вторую руку тоже приковали, и я оказался растянут на полу как цыпленок. Похитители сели мне на ноги. Теперь я потерял всякую возможность сопротивляться.

— Чего вы хотите? — спросил я.

Никто не ответил. Фургон притормозил на углу, качок-азиат скользнул внутрь, и мы снова тронулись. Он наклонился, рассматривая меня с легким любопытством.

— Что вы делали в парке? — осведомился азиат.

Странно, я ожидал какого-нибудь рычания, угроз, а этот тип говорил мягким и высоким, похожим на детский, голоском.

— Кто вы? — спросил я.

Он двинул меня кулаком в живот. Да так здорово, что я готов был поклясться: костяшки его пальцев пробили меня насквозь и коснулись пола. Я хотел откатиться или хотя бы свернуться в клубок, но с прикованными руками и двумя головорезами на ногах об этом не могло быть и речи. Воздуха. Хоть немного воздуха. Меня сейчас стошнит.

Остерегайся слежки…

Все предосторожности — сообщения без подписи, предостережения, слова, известные только нам, — вдруг обрели смысл. Элизабет боялась. У меня не было ответов на все вопросы, да, честно говоря, ни на один не было. Я понял только, что за ее шифровками стоял страх. Страх быть пойманной.

Пойманной вот этими самыми людьми.

Я задыхался, каждая клеточка моего тела вопила: «Воздуха!» Наконец азиат кивнул остальным, и они освободили мне ноги. Я тут же подтянул колени к груди и попытался хоть немного вздохнуть, извиваясь, будто эпилептик. Постепенно это удалось. Азиат опустился на колени. Я не мигая смотрел ему в глаза. Во всяком случае, старался. Впечатление было, словно в ответ на меня глядит не человек и даже не животное, а нечто неодушевленное. Если бы у офисной мебели были глаза, она бы смотрела именно так.

И все-таки я не моргнул.

Мой мучитель тоже был молод, лет двадцати, максимум — двадцати пяти. Приложив два пальца к внутренней стороне моей руки, прямо над локтем, он вновь спросил своим мелодичным голоском:

— Что вы делали в парке?

— Мне нравится там гулять, — ответил я.

Его пальцы прошили мою плоть и впились прямо в нервный узел. Я взвыл, глаза снова выкатились. Я и не знал, что бывает такая боль. Она пронзала все тело. Задергавшись, как рыба на крючке, я попытался лягнуть азиата ногой. Не вышло: ноги валялись на полу как две резиновые ленты. Опять перехватило дыхание.

Он не отстанет.

Я ожидал, когда похититель уберет руку или хотя бы ослабит хватку. Он и не собирался. Изо рта вырвалось короткое, тихое повизгивание. Азиат скучающе смотрел на мои мучения.

Фургон ехал. Я пытался ослабить боль, разбить ее на интервалы. Не получалось. Нужна передышка, хотя бы на секунду. Освободит же он меня когда-нибудь! Но азиат сидел как каменный и смотрел в никуда своими пустыми глазами. В голове застучал пульс, горло сжалось. Я не смог бы ответить на его вопрос, даже если бы захотел. И он это знал.

Прекратить боль. Единственное, о чем я мог думать. Любой ценой прекратить боль. Все мое существо, казалось, сфокусировалось на нервном узле чуть повыше локтя. Тело горело огнем, пульс в голове стучал все громче.

За секунду до того, как мой мозг, казалось, взорвется, он ослабил хватку. Я снова застонал, на этот раз облегченно. Увы, передышка оказалась короткой. Рука похитителя поползла к низу живота и там остановилась.

— Что вы делали в парке?

Я лихорадочно попытался изобрести какое-нибудь более или менее правдоподобное вранье и не успел. Глубоко запуская руку, азиат нажал мне на живот, и боль вернулась, став еще сильнее. Его пальцы вонзились в печень как штыки, я безвольно извивался на полу. Рот распахнулся в беззвучном крике, голова моталась взад-вперед. Во время одного из этих вынужденных кивков я увидел затылок водителя. Фургон как раз остановился, видимо на светофоре, шофер глядел на дорогу прямо перед собой. А потом все случилось очень быстро.

Я увидел, как водитель повернул голову, словно услышал шум. Только поздно: что-то стукнуло его слева, и он рухнул как подкошенный. Передняя дверь открылась.