— Не к лицу пани бегать, — усмехнулся князь. — Учись ходить, как мама или тетя Мария. Радегунда вот хорошо ходит, как настоящая королева. И ты тоже королевой будешь, дочь. А королевы не бегают. Спроси у Умилы, она тебе расскажет.

— Скука так ходить! Они все на гусынь похожи! Пусть Юлдуз обратно вернется! Или пусть Кия на побывку отпустят! Я на охоту хочу! На лошадке хочу скакать! — в сердцах ответила дочь и с грохотом закрыла дверь, за которой раздался ее стихающий голос.

— Пойдем к бабуле, Улрике! Она сказку расскажет про батыра Ари-бугу и лису-оборотня. Я ее сто раз слышала, но делать-то все равно нечего! Тоска зеленая! Вот бы снова сарай поджечь, как с братцем Кием тогда… Вот весело было! Да отпусти ты руку, корова! Больно же!

Совещание вернулось в обычное русло, и князь взял в руки следующее письмо. Это было от брата Ратко. Великий логофет Египта жаловался на данов и норвежцев, что распоясались вконец. Пьют, безобразничают и обижают женщин. Война закончилась, и толку от них не было. Нужна конница, чтобы ловить шайки ливийцев и бедуинов, а даны сидели по городам в качестве гарнизона и дурели от скуки. А когда солдат бездельничает, он начинает морально разлагаться. Древняя, как мир, истина, действительная во все времена. В легион они не пойдут, уж слишком своевольны. А это значит… А это значит, нужно избавиться от них без последствий для себя. А еще лучше с пользой. Впрочем, все это было ожидаемо, и план был давно готов.

— Как там учеба Леутхайд идет, Зван? — спросил князь.

— По плану, государь, — ответил тот. — Не глупа оказалась и до учебы зла. Очень хочет в люди выбиться. Видит, что у нас боярыня Любава приказом командует, и уже в Денежном приказе баба дьяком стала, и тоже хочет. Ее, как ты распорядился, теперь еще и в Земском приказе учат, и в Денежном. Бедная девка спит вполглаза уже. Одна учеба.

— С луком у нее как? — задал князь еще один вопрос.

— На удивление, неплохо, княже, — ответил Зван. — Она сильна, как вол. Штатный легионный лук для нее как игрушка. Стреляет неплохо. Не как болгарин, конечно, но в человека с двадцати шагов попадет.

Князь позвонил в колокольчик, и в его покои вошел секретарь, склонившийся в глубоком поклоне. Самослав полюбовался бликами света на лысой макушке и произнес.

— Напиши великому логофету Стефану, чтобы через два месяца Святослав был в Тергестуме. С ним пусть прибудут самые знатные даны числом в сотню человек. Мы дадим пир в их честь. И вручим медали за храбрость. И подарки! Думаю, они примчатся сюда на всех парусах. А я сделаю им предложение, от которого невозможно отказаться.

1 Усман, Али и Муавия стали в последствии халифами мусульман. Усман и Али погибли, а Муавия из бану Омейя основал династию Омейядов, которая привела халифат в высшему пику своего развития. Гражданская война между Муавией и Али привела к смерти последнего, что впоследствии раскололо ислам на шиитов и суннитов.

Глава 38

Июль 640 года. Александрия.

Жизнь понемногу входила в обычную колею. Десятки тысяч крестьян, угнанных за Нил, вернулись назад, в свои дома. Их даже от податей освободили на этот год, потому как рыскающие в поисках добычи шайки бедуинов потравили поля, и множество домов сожгли в пепел. Небывалый случай в римском Египте, где с незапамятных времен налоги взыскивались со свирепостью, достойной голодной гиены. Активность, которую развернул великий логофет Стефан, смущала людей. Непривычно все это было. Ведь столетиями жизнь в Египте протекала сама по себе, а римские наместники не интересовались ничем, кроме взяток и сбора податей. Они не вмешивались в такие низменные материи. А вот теперь на Ниле стали ставить огромные колеса, которые вращала сила течения. А там, где ее не хватало, построили из камня клиновидные протоки, ускоряющие ход воды. Так гораздо проще стало ее наверх поднимать. Не натаскаешь столько кожаным ведром. Начали расчищать заброшенные каналы и восстанавливать шлюзы, которые запрут живительную влагу, что потом пойдет на полив садов и огородов. Затопили множество небольших котловин и запустили туда рыбу, которая станет немалым подспорьем в голодный год. Засеяли первые поля хлопком, который доставили из Индии. Да много чего нового произошло. А главное, перестали бездумно вывозить зерно. А то, что все-таки вывозили, теперь оплачивалось твердой монетой, а не как раньше. После победы над арабами авторитет власти взлетел до небес. И даже жена префекта Елена, которая в Александрии не пользовалась особенной любовью, теперь плевать хотела на мнение злопыхателей. Потому как любой воин, услышав нелестные отзывы про княжну, теперь поступал примерно так…

— Ведьма она! — пьяненький мужичок в потертом хитоне стучал кружкой по столу. — Ведьма, жена префекта нашего, дай ему Бог здоровья!

— Заткнись, Ефимий, ради всего святого! — молили его собутыльники, которые были не так пьяны. Они еще сохранили толику разума и имели желание уберечь свои конечности от переломов.

— А чего мне бояться! Я истинную правду говорю! — разошелся Ефимий. — Не может обычная баба…

Это были его последние слова, так как крепкая рука воина, сидевшего через два стола, швырнула его на пол. Мужичок медленно трезвел, но было уже поздно. На него посыпался град ударов, да такой силы, что брызги крови и осколки зубов полетели во все стороны. Бедолага лишь визжал от боли и ужаса. Он молил о пощаде, но избиение продолжалось, и никто даже не попытался прийти к нему на помощь. Потому как еще трое воинов стояли тут же и подбадривали товарища, который методично превращал бедолагу в кусок мяса.

— Ты смотри, как он его отделал! — прокомментировал зрелище Вацлав, профессиональным взглядом оценив качественную работу. — Любо-дорого! Хоть в палачи этого парня бери. Часто тут такое?

— Случается, — пожал плечами Коста, который эту харчевню посещал регулярно. Тут неплохо кормили и подавали хорошее вино. — Этот дурень, видно, за стеной живет и редко в городе бывает. Здесь уже все знают, что госпожу Елену можно хулить только у себя дома и не вслух. Иначе любой воин тебе зубы в глотку забьет. Как этот вот.

— Ну и леший с этим придурком, — Вацлав равнодушно отвернулся и продолжил прерванный разговор.- Так откуда информация?

— От сына Берсеня, — пояснил Коста,