– Больше ничего?

Яга и царь подтвердили: нет, больше ничего. Мы выдержали длинную рискованную паузу.

– Почему вы сразу не сказали нам про письмо?

– Интересно было на твои планы полюбоваться, – пожал плечами Горох. – Да ты не обижайся. Я ж на него не обижаюсь.

– Вообще-то такое важное сообщение надо было огласить в первую очередь.

– И чего б оно изменило? – приостановила меня глава нашего экспертного отдела. – Вот, Кощеюшка своё слово и сказал. Теперича нам его краплёной колодой играть придётся. Зови сюда Митеньку, будем всей опергруппой думу думать!

– Митя и «думать» – два плохо сочетаемых понятия, – вставил я, но пошёл.

Бывали случаи, когда именно наш младший сотрудник спасал, казалось бы, патовые ситуации. Перефразируя слова весьма неглупого немецкого полководца Бисмарка, наш Митя любую сложную задачу решал посредством непредсказуемой русской глупости. И ничего, срабатывало. Хотя в обратную сторону куда чаще…

Митяй откликнулся сразу же, завершая дежурный выгул бесов-арестантов до сортира и обратно. Уверившись, что сиюминутный расстрел им не грозит, да и зная, чем закончилась попытка сопротивления милиции для их третьего соучастника, наши арестованные вели себя тихо и на санкции не нарывались. Тем более что кормили у нас два раза в день пшённой кашей – просто и сытно. Хозяйственные бесы даже начали потихонечку благоустраивать для себя поруб: подлатали полки, вымели полы, выпросили побольше соломы на пол и на холодрыгу не жаловались. Если бы все арестанты вели себя у нас так прилично, это была бы просто образцовая камера предварительного заключения или трудоперевоспитания.

…В горнице мы все сели по четырём сторонам стола, так, чтоб не делиться по группам, а каждый имел равный голос. Со стола убрали всё: и чай, и самовар, даже скатерть, чтоб ничего не отвлекало. С общего разрешения я оставил раскрытый блокнот, все записи и схемы могли пригодиться и помочь в принятии правильного решения.

– Предлагаю высказываться.

– Дак чё ж я скажу-то, сокол ясный? Ты у нас глава отделения, тебе и решать. Вам, молодым, и карты в руки.

– А я чем провинился? За что наезжаете на сироту? Ещё ничего и содеять не успел, а уже спрос? А если вы про то, как мы с Еремеевым вчерась в том же кабаке шестивёдерную пивную бочку на спор… Или вы про то ещё не узнали? Тады упс…

– Так что, сыскной воевода, ты тут народ не мути! Вот бы ещё сам царь-государь за тебя преступления разгадывал и службу нёс! Я кому и за что жалованье плачу? Чёй-то надо, чую, надо пересмотреть вопрос оплаты Лукошкинского отделения…

Короче, все отмазались. Я поскрежетал зубами, но, честно говоря, ни на кого это впечатления не произвело, даже Митя не особо поёжился. Ладно, пёс с вами, господа-товарищи, мне тоже надоело одному за всех отдуваться…

– Предлагаю мозговой штурм! Каждый просто высказывает первое, что пришло ему в голову, и…

– Тётку Матрёну под суд, по ней давно каторга плачет!

– Все думают, царь, царь… А я вам так скажу, нам, царям, за вредность молоко давать надо!

– Спина болит, поскольку радикулит, собака, Васька-кот никак лапками не вытопчет…

– А капусту ейную надобно в орду продавать как оружие отравления массового, во!

– И я, промежду прочим, супротив конституционной монархии и не имел ничего! Тут ведь что главное – гильотину вовремя прикупить…

Яга тоже открыла рот в свою очередь, но быстро захлопнула под моим красноречивым взглядом. Я грохнул ладонью по столу, призывая собеседников к вниманию. Горох обернулся сразу же, Митя ещё минуты три пытался обосновать необходимость ареста и конфискации всей продукции тётки Матрёны государственными интересами России и даже её историческим долгом по отношению к потомкам и странам третьего мира. Успокоился только, когда я второй раз хлопнул по столу. И то потом всё равно делал царю страшные глаза и всячески корчил рожи, как будто ему крем для обуви на язык выдавили…

– Мозговой штурм – это значит быстро и не задумываясь предлагать решение проблемы. Пусть даже самое нелепое и парадоксальное. А общая проблема у нас одна – как спасти царевну Марьяну! Не тётка Матрёна, не трудности самодержавия взглядом изнутри, не радикулит и все болячки пенсионного возраста, ясно?! Царевна Марьяна! Девушка в беде! А вы тут… Слов нет… стыдно же…

Вроде проняло. По крайней мере, все покраснели, собрались, сдвинули брови и дружно уставились на меня в полной готовности исполнить все мои указания. Нет, ну вот что прикажете со всеми ими делать? Я устало покачал головой и сдался.

– Ладно, предлагаю не париться, а тупо согласиться на условия обмена. Получим царевну и… Сразу же он меня не убьёт, захочет поизгаляться и выговориться, это общепринятая бандитская традиция. Так что вы успеете что-нибудь придумать и выручить меня из плена в последний момент.

– Как в сказке? – скептически фыркнула Баба-яга, но тут же добавила: – Хотя в целом-то я с Никитушкой согласная. Ежели девицу вытащим, все планы Кощея сорвём, а энто уже победа!

– Я могу где-нить схорониться, а как злодей отвернётся, так сзади его бревном в два обхвата по башке лысой огрести! – воодушевлённо предложил Митя.

Надёжа-государь поскрёб бороду, покусал ус и тоже внёс свою лепту:

– Так, если что, то можно и пушечку настенную в кустах спрятать. А как только передача с рук на руки сестрицы моей скудоумн… глупо… недоразвит… ну, об царских сёстрах либо какие они красивые, либо ничего, да? В общем, могу самолично картечью пальнуть, а вы на ступе хватайте участкового – и дёру! Справитесь, бабуленька?

– Да одной левой!

После чего они все живенько, перебивая друг дружку, с юморком и прибаутками начали обсуждать все варианты спасения меня из Кощеева плена. Причём договорились в конце концов до организации моих торжественных похорон за государственный счёт, благо опыт уже есть, а за хороший гроб Шмулинсон со своих дерёт по-божески…

В общем, я в очередной раз понял, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих. И если я сам себя не спасу, то о продолжении карьеры начальника отделения лукошкинской милиции можно забыть. Сами похороны, а также открывающиеся в связи с этим перспективы даже в прошлый раз так всем понравились, что повторно меня понесут на кладбище уже с песнями! Не дождётесь…

– Прошу прощения. – Я перебил царя, яростно спорящего с Митей по поводу непременного переименования Базарной площади в Сыскновоеводческую. – Вам не пришло пояснение, как именно будет осуществляться обмен.

– Да, поди, как всегда, – беззаботно отмахнулся Горох. – На речке Смородине есть Калинов мост. С обеих сторон лес густой, большое войско не протолкнётся, с