спросил он.

– Просто для придания правдоподобия, милорд, – невозмутимо пояснил Дживс. – Мне подумалось, что именно так поведет себя нежно воспитанная леди, когда получит подобное сообщение.

– Зря вы это. У меня чуть было макушка не отскочила.

– Прошу извинения, милорд. Но я именно так представляю себе эту сцену. Я так чувствую, чувствую вот здесь, – ответил Дживс, похлопывая себя по груди слева. – Подбросьте мне, пожалуйста, последнюю реплику еще раз, ваше сиятельство.

– У вас сзади по волосам ползет довольно крупный экземпляр.

– Будьте столь любезны, ваше сиятельство, смахните его на землю.

– Он куда-то затерялся. Ага, вот! Переполз на шею.

– И при этих словах, – провозгласил Дживс, вскакивая с дивана, который исполнял у него роль садовой скамейки, – вы сразу же приступаете к действиям, милорд. Ваше сиятельство не можете не признать, что все это проще простого.

– Кажется, да.

– Не сомневаюсь, что теперь, после этого прогона, дрессированные блохи, про которых вы раньше упомянули, умерили свои пляски.

– Да, сбавили темп. Но я все еще волнуюсь.

– Это неизбежно в канун премьеры, милорд. Я полагаю, что вашему сиятельству следует действовать безотлагательно. Что делаешь, делай скорее. Мы подготовили сцену на садовой скамье, и вам будет трудно приспособить наработанную игру к интерьеру, если миссис Слотсворт вдруг возьмет да и возвратится в дом.

Билл кивнул:

– Понимаю. Ну, привет, Дживс. Пока.

– Пока, ваше сиятельство.

– Если что-то выйдет не так…

– Ничего не может выйти не так, милорд.

– Но все-таки… Вы будете иногда писать мне в Дартмур,[236] Дживс? Несколько строк о том о сем с последними новостями с воли?

– Разумеется, милорд.

– Этим вы окажете мне поддержку, когда я буду день за днем дробить скалу. Говорят, в теперешних тюрьмах условия гораздо лучше, чем были в старину?

– Я тоже так слышал, милорд.

– Смотришь, я еще обрету в Дартмуре тепло и уют. Со всеми удобствами.

– Очень может быть, милорд.

– Но все-таки будем надеяться, что до этого не дойдет.

– Конечно, милорд.

– М-да… Ну ладно, еще раз пока, Дживс.

– Пока, милорд.

Расправив плечи, Билл отважно вышел вон. Он призвал на помощь фамильную гордость Рочестеров, и она укрепила в нем твердость духа. Вот с таким же спокойным бесстрашием его предок в семнадцатом веке взошел на эшафот на Тауэр-Хилле,[237] любезно кивнул палачу и помахал родным и знакомым среди публики. Благородная кровь всегда сказывается в час испытания.

Несколько минут никого не было, потом вошла Джил.

Дживсу показалось, что в последние часы невеста молодого хозяина утратила немалую долю своей обычной живости, придававшей ей такую привлекательность. И он не ошибался. Недавний разговор с капитаном Биггаром привел ее в задумчивость, уголки губ у нее опустились, а во взгляде поселилась печаль. Вот и сейчас глаза ее были печальны.

– Вы не видели лорда Рочестера, Дживс? – спросила Джил.

– Его сиятельство только что вышел в сад, мисс.

– А где все остальные?

– Сэр Родерик и леди Моника все еще в библиотеке, мисс.

– А миссис Спотсворт?

– Она вышла в сад незадолго до его сиятельства.

– Да? – холодно произнесла Джил и ушла в библиотеку. Уголки ее губ опустились еще ниже прежнего, и печаль во взоре возросла процентов на двадцать. Можно было подумать, что она предполагает самое худшее, и так оно и было.

А еще через две минуты в гостиную с песней на устах ворвался капитан Биггар. Упражнения по системе йоги и соприкосновение с мировой душой, как видно, оказали на него самое благотворное воздействие. Глаза его блестели, и общий вид был оживленный. Когда приходит время действовать, Белые Охотники всегда оказываются на высоте.

Любил я белые ручки твои На берегу Салимара… Где же ты, где ты теперь? —

напевал капитан Биггар. – «Я… Как там дальше?… чары твои… ля-ля-ля… ля-ля ля-ля! Где ты теперь? Где ты? – Ибо Дэнни Дивера повесят на рассвете»,[238] – пропел он в заключение, сменив тему.

Тут он заметил Дживса и прервал свое не слишком художественное выступление.

– Привет, – сказал капитан Биггар. -Квай хай, приятель. Как дела?

– Состояние дел вполне удовлетворительное, сэр.

– А где Кривой Рочестер?

– Его сиятельство находится в саду, сэр.

– С миссис Спотсворт?

– Да, сэр. Чтоб испытать судьбу, все выиграть иль всего лишиться.

– Значит, вы придумали, как действовать?

– Да, сэр. Избрали игру с пауком.

– Как вы сказали? И груз? Какой груз?

Капитан Биггар внимательно выслушал объяснение Дживса, а выслушав, сделал ему самый щедрый комплимент:

– Вам бы надо жить на Востоке, дружище.

– Вы очень добры, сэр.

– То есть если, конечно, вы это сами придумали.

– Сам, сэр.

– Тогда такие люди, как вы, нам нужны в Куала-Лумпуре. Таких там как раз не хватает, которые умеют шевелить мозгами. Нельзя же, чтобы все мозги были у даяков. Они начинают слишком много о себе воображать.

– А что, даяки – сообразительный народ, сэр?

– Еще какой сообразительный! Я сейчас расскажу вам один случай, который произошел у меня и Толстого Фробишера, когда…

Он не договорил, и мир лишился очередной занимательной истории. С террасы в гостиную вошел Билл.

Разительная перемена произошла с девятым графом Рочестером за те несколько минут, что он провел в саду.

Уходил он, как мы помним, исполненный боевого задора, готовый встретить опасность