своего каменного острова забивали дубинками тех, кто валился в грязь. Меткие стрелки, охранявшие «Кровавые Врата» Долины, натягивали свои смертоносные длинные луки и прошивали стрелами щиты и доспехи. Грегор Клиган и Роберт Баратеон вносили больше всего паники в ряды противника. Их неистовая ярость, сила и боевые умения не позволяли соратникам падать духом, зато пугали врагов чуть ли не до мокрых штанов. Все использовали максимум собственных возможностей, не жалея ни себя, ни противника. Когда лоялисты сдали назад и начали отступать, жители болотного Перешейка, во главе с Хоулендом Ридом, выскочили из строя и принялись швырять вдогонку врагам свои топорики, жужжащие на лету, словно стрекозы.

Стычка, которая в представлении солдат занимала долгие часы, завершилась за десяток минут. Таргариен решил не тратить свои резервы, чтобы додавить остатки сопротивления. Принц хотел сохранить больше сил, а потому изменил тактику.

Вдоль ложбины, параллельно остаткам строя мятежников, принялись носиться лёгкие отряды всадников в кожаных доспехах, осыпая противника стрелами и ядовитыми насмешками, одновременно швыряя в солдат головами их лордов, убитых в первой схватке. Слаженная группа укрылась за щитами, пережидая обстрел, а потом принялась кидаться во врагов теми же самыми головами, чем повергла их в растерянность. Провокация не удалась.

Но время было на стороне защищающихся. И вот, основные силы мятежников подошли на расстояние полёта стрелы. Уже были видны их перекошенные от ярости лица и крепко сжатое оружие в руках. Тогда Таргариен применил свой последний козырь.

Подул рог, отчего войска Рейгара резко сдали назад. Заинтересовавшись причиной, Эддард, как и остальные отколовшиеся всадники, находящиеся ближе всего, вытянулся, изо всех сил стараясь рассмотреть за лесом знамён и гербов, что же происходит на дальнем холме. А когда увидели, то ему, как и остальным, осталось лишь молиться.

Три катапульты, в которые вкладывали сосуды Дикого огня. Первый же снаряд полетел... в сторону основных войск Моустаса, но разбился, не долетая до строя. Слишком хрупкие сосуды, слишком лёгкие снаряды и сильный ветер мешало точности наводчиков. Оттого Рейгар и не использовал их раньше. К Трезубцу незаметно катапульты было не подвести, а кидать снаряды в закрепившихся рыцарей Баратеона - рискованно. Несмотря на отступившие войска лоялистов, велик шанс попасть по своим из-за банальной случайности.

Но вот бросить сосуды в сторону большой армии врага, рядом с которой в пределах километра-двух нет никого из своих людей - отличное дело!

Зелёное пламя охватило травяной ковёр, превращая его в выжженное огненное пятно, которое не спешило гаснуть, продолжая гореть. Многочисленная пехота, а также кавалерия Запада и Речных земель, резко сдала назад, но тут выстрелили ещё две катапульты, одна из которых попала снарядом точно в цель, поджигая войска мятежников и вызывая дикие крики боли, гнева и страха.

Поняв, что дело плохо, Моустас направил ударный кулак оставшихся у него конных рыцарей прямо на врага. Они получили самоубийственную задачу — на полной скорости, пока ещё есть такая возможность, обойти пылающие впереди стены пламени, добраться сквозь полчища врагов до катапульт и уничтожить их.

Все понимали, что при разрушении хоть одного снаряда, скорее всего взорвутся остальные, вызвав целый вал пламени. Но воины были готовы отдать свои жизни. Четыре тысячи тяжёлых кавалеристов, вразнобой, выкрикивая боевые кличи и изо всех сил подбадривая себя, отправились на прорыв, на встречу смерти.

Но даже сейчас прорвалась лишь часть всадников, так как прямо им в «хвост» прилетел очередной сосуд, поджигая сразу десятки рыцарей и почти полностью отрезая пешие части армии восставших регионов. Грандлорды спешно отводили людей, чтобы не дать им всем бессмысленно сгореть. Были отправлены разведчики, чтобы найти новый путь через обходную, болотистую и лесистую местность, спасти ушедшую вперёд кавалерию и зажать войска Рейгара.

Тем временем, лоялисты разделили силы. Часть осталась защищать катапульты, которые временно прекратили обстрел, чтобы сделать поправку на передвижение основного войска мятежников. Наводчики пристально наблюдали за своими противниками, отдавая мастерам короткие, рубленные команды по поправкам.

Оставшиеся люди Таргариена начали подготовку для сокрушения выживших рыцарей Баратеона, которые никак не желали признавать свою смерть.

Королевская армия откровенно опасалась их. Слишком уж крепкий орешек собрался на этом пятачке земли! Отважные и праведные бойцы Долины, угрюмые ветераны из Штормовых земель, но наибольший страх им внушали бородатые северяне, чьи огромные щиты казались каменными стенами, а двуручные секиры и клинки были способны до пояса разрубить человека в доспехах. Оставшийся без лошади великан «Скачущая Гора» Григор Клиган, стоял перед строем западных рыцарей, выкрикивал ругательства и потрясал своим двуручным мечом. Когда один из отрядов горячих дорнийских всадников, не выдержав издевательств, налетели на него, Клиган со своими людьми за секунды изрубил их на кусочки.

И всё же, просторцы и солдаты Королевских земель то и дело срывались с места и очертя голову кидались на закованных в броню рыцарей: то на северян, то на бойцов Долины или Штормовых земель, пытаясь отыскать слабое звено. Им довольно было один-единственный раз прорвать строй мятежников, чтобы одержать победу, и, понимая это, восставшие действовали с безрассудством фанатиков. Люди со сломанными мечами, с кровоточащими ранами, даже те, у которых кишки свисали до самых колен, рвались вперёд и набрасывались на врагов. Оттого лоялисты каждый раз безнадёжно увязали в грязи и рукопашной схватке, перерастающей в бойню, и, в конце концов, крики их командиров вынуждали солдат отойти обратно на равнину. Мятежники же, в свою очередь, падали на колени, едва не плача от облегчения и очередной, короткой передышки.

Тем временем, отправившиеся вперёд конные рыцари Моустаса и остальных грандлордов, выбрали тактику прямого удара. Им было плевать на потери, все они уже успели попрощаться с жизнью, ради спасения своих братьев, друзей и соратников, а потому всадники набрали максимальный разгон. Кони мчались галопом, едва справляясь с такой скоростью. Многие падали, когда копыта лошадей влетали в мелкие ямы или неровности ландшафта, кого-то сбивали стрелы врагов, но никто не останавливался.

Против них выстроилась глубокая линия копейщиков, позади которых Таргариен спешно расставлял тяжёлых, бронированных пехотинцев. Отдавая приказы он кричал так, что уже успел охрипнуть.

И они столкнулись. Хоть врагов было на порядок больше, но сила удара была такова, что строй моментально прогнулся, позволяя самоубийственной атаке увенчаться успехом. Хоть и небольшое, на общем фоне, количество всадников, сумело прорваться вперёд, устремляясь в сторону холма и катапульт.

Оставшиеся на поле боя рыцари мятежников, которые выжили, но застряли в толпе копейщиков и пехотинцев Рейгара, потеряв свою скорость, стали прикрывать товарищей, бросаясь на врагов и производя среди них катастрофические бреши. Перед собственной смертью, каждый кавалерист