но это уже невозможно прятать дальше. Я их, не задумываясь, называю «мои»… как будто они мне принадлежат. Я требую подчинения. Порой не хочу, а все равно получается не просьба, а приказ. А ведь они просто братья. Не подданные. Не рабы. И тем не менее, они повинуются, ни словом, ни делом не напоминая о том, что, в общем-то, ничего мне не должны.

Что это такое? Неужели это и есть – неминуемая расплата за власть? Неужели она так и станет разъедать меня дальше, как соленая вода – податливый известняк?

Она изменила меня всего за год. Проникла внутрь, пустила ядовитые ростки. Привила властность, жесткость, циничность… совсем как у одного известного мне короля. Кажется, я становлюсь на него похожей?

Сжав зубы, я отвернулась и до боли прикусила губу.

Черт… прав Эррей. Сто раз прав. Если я действительно стала такой, то кто рискнет ко мне подойти? Кому хватит смелости спокойно смотреть в мои дурацкие глаза и хотя бы на какое-то время забыть, кто я есть? Думать о том, что я – не Ишта, а просто женщина, которой тоже иногда хочется тепла и уюта?

И пускай мне сейчас самой не до этого. Пускай пока эти проблемы от меня еще далеки, но когда-нибудь я разберусь с Невироном. Когда-нибудь непрерывная схватка в моей жизни закончится. И тогда – что? С чем я останусь? Кем я буду к тому времени? И насколько изменюсь снова, если уже сейчас… если мой собственный брат говорит, что передумал становиться для меня кем-то большим просто потому, что я слишком высоко стою? Потому, что меня заставили забраться на вершину? И потому, что на ней, как оказалось, есть место лишь для меня одной?

– Гайдэ, я тебя обидел? – обеспокоился Эррей, когда я крепко зажмурилась и смяла кружевной подол. – Я сказал что-то не то?

– Нет. – Я прерывисто вздохнула. – Ты сказал правду, о которой я очень старалась не думать.

Я заставила себя выпрямиться и, подавив тяжелый вздох, повернулась к брату с вымученной улыбкой.

– Все хорошо, Рорн. Не будем портить этот вечер размышлениями о грустном, ладно?

Он огорченно кивнул, разом растеряв и прежний задор, и смешинки в глазах, и торжествующую улыбку, с которой заканчивал наш дерзкий, на грани приличий танец. Ну вот. Теперь еще и он расстроился. И из-за кого, спрашивается? Дура я, дура. Мало того, что себе настроение испортила, так еще и ему гадость сделала. Блин. Не могла прикинуться, что ничего не происходит?!

Я виновато тронула его за плечо.

– Прости, твоей вины тут нет. Это у меня какие-то заморочки, которые сегодня совсем ни к чему. Пойдем домой?

– Пойдем, – кивнул Рорн, протягивая руку. – Там, наверное, все уже угомонились, так что мы спокойно пробьемся к выходу.

Я улыбнулась.

– Мы-то? Точно пробьемся. С твоими талантами и моим Эриолом…

– Да еще когда тут старшие кланы скрываются по кустам…

– Да когда снаружи точит когти один хитрый демон…

Рорн наконец не выдержал и тихо рассмеялся.

– Конечно пойдем, сестренка. С такой защитой нам не страшна и целая армия.

– Нам с тобой вообще никто не страшен, – с облегчением рассмеялась я. – Мы сами кого хочешь напугаем. Идем. Надо, чтобы прозвучал финальный аккорд и упал занавес. Спектакль должен быть сыгран до конца.

Эррей, окончательно придя в себя, хищно оскалился, после чего решительно отдернул плотную занавеску и, быстро оглядевшись, выскользнул в пустой коридор.

Приняв независимый вид, мы прошествовали по пустой террасе, слыша доносящиеся из зала отголоски недавно прогремевшей бури. Оваций нам, конечно, никто не устраивал, но все равно – приятно ошарашить людей так, как это умудрились сделать мы. И, между прочим, все приличия были соблюдены: наши лица закрывали маски, мое платье, хоть и было нахально белым, теперь скромно прикрылось черными кружевами, накидка на голове снова посветлела, да и Эррей стянул душный пиджак, оставшись в одной рубахе. Кто докажет, что танцевали именно мы? Кто посмеет утверждать это с уверенностью? Столь благородная и чинная леди, как я, совсем не походила на горячую незнакомку из зала, а Эррея вообще никто не сумел бы сейчас признать. Мало ли на балу мужчин в таком же церемониальном камзоле, как у него?

Так что нет.

Фигу всем.

Поймут только те, для кого и предназначался танец. Но вот что именно они сумеют из этого понять – уже их личные проблемы. Потому что я намеренно надела сегодня именно белое платье. Намеренно взяла именно белую вуаль сейчас и черную, сделанную из кружев, для танца. Это как маски. Р-раз, снял одну и тут же напялил другую. С черного на белое, с белого на черное. Из доспехов Фантома в белоснежное платье леди Гайдэ…

Чем не игра?

И чем не отменная задачка для хитроумного господина да Миро?

Я затаенно улыбнулась, мысленно загадав, сколько же времени ему потребуется, чтобы решить ее до конца. Пусть даже он слушал наш разговор с Драмтом лично, хотя это маловероятно. Пусть даже ему принесли запись с магических «прослушек» сразу. Пусть он как раз в это время дочитывает мои откровения…

Он все равно опоздал. Потому что я успела раньше. Я закончила все, что хотела. Узнала все, что могла. Я их удивила, поразила, заставила поломать головы; возможно, даже разозлила… и теперь снова исчезну. В ореоле тайны, окруженная многочисленными загадками. Растаю, как дым поутру. И после этого уже никто, никогда, нигде меня не отыщет.

Неожиданно идущий рядом Эррей напрягся.

– Вот демон… отец!

– Где? – удивилась я.

– Ждет за поворотом. Кажется, действительно меня узнал и заметил, куда мы улизнули.

Я вопросительно посмотрела.

– Пойдешь к нему?

– Не хочу.

– А надо бы, брат.

Рорн тяжко вздохнул.

– Знаю. Ему и так нелегко. Наверное.

– Иди. – Я отпустила его руку и легонько подтолкнула в спину. – Другого случая может не представиться. Если разговор того стоит, ты не пожалеешь. А если нет, то жалеть будет просто не о чем. Это будет значить, что ты принял верное решение и правильно отказался возвращать себе титул.

Лен-лорд Эррей та Ларо снова вздохнул, но делать нечего – надо было разобраться с отцом как можно быстрее. Не так уж много у нас осталось времени до отъезда. И застрять на балу из-за нелепой ссоры… нет, лучше уж сразу расставить все точки над «i». Так что он лишь сжал напоследок мою руку, коснулся ее губами, почему-то считая, что этот обычай непременно должен быть соблюден, отвесил изящный поклон и быстро ушел, оставив меня в одиночестве.

Правда, одной мне побыть