На прямых переговорах с японцами царь допустил очередную ошибку – оставил у себя в тылу обозленного неудачами недобитого врага. Ободрав Страну восходящего солнца непомерной контрибуцией, Николай Второй не настоял на ограничении у побежденных флота и армии. Японцы поклялись себе страдать и голодать сколько нужно, но однажды поквитаться и с русскими, и с британцами, и с корейцами. А для комплекта – с китайцами. Тем не менее на многострадальном Дальнем Востоке наступил мир.

– Бронеходные войска не выделены в отдельный род, господа. Однако же боевое применение танков в Корейской войне показало изрядную их полезность и в наступлении, и в обороне. Посему Русская императорская армия будет увеличивать число танковых батальонов в дивизиях, а кавалерийские части и инфантерия призываются к проведению учений совместно с бронетехникой.

Слушатель Николаевской императорской академии Генерального штаба полковник Петр Николаевич Врангель сделал пометку в записной книжке и принялся внимательно слушать. Он гораздо больше преподавателя знал о танках. Куда интереснее другое – как официальная военная мысль восприняла опыт танковых боев в Корее и чему учат будущих полководцев.

– Перед разбором тактики действий танковой роты и батальона в составе дивизии перед вами любезно согласился выступить недавно вернувшийся из госпиталя капитан Бетлинг, командовавший ротой при штурме Пхеньяна и тяжело раненый в наступлении под Саривоном. Виктор Эдуардович, извольте пройти на кафедру.

Тяжело опираясь на трость, танкист проковылял к возвышению. Барон чуть не подпрыгнул. Ему доложили о гибели ротного от прямого попадания в башню. Выжил! Верно, у некоторых, как у кошки – семь жизней. И это здорово. Чаще всего на войне первыми погибают лучшие люди.

– Для меня большая честь, господа, выступать перед вами. Прошу извинить, я не оратор, да и от ранения не полностью оправился. Так что разрешите не мудрствуя лукаво рассказать вам о боевой работе танкового экипажа.

Речь капитана разительно отличалась от стиля преподавателей. Те не говорили – докладывали. А то и вещали. Танкист излагал просто, безыскусно и даже несколько по-цивильному, словно за гранью жизни и смерти после ранения ему открылась некая высшая правда, после которой армейская показушная форма вроде строевых «подход-отход-фиксация» показалась суетным излишеством. Понятно, что по возвращении в часть Бетлингу снова придется стать оловянным солдатиком.

– Начну с того, господа, что служба в танковых подразделениях – самая трудная из известных мне сухопутных воинских профессий. Поверьте, переход под броней на двадцать верст куда тяжелее, чем верховой на пятьдесят, и это не преувеличение. В корпусе на счету каждый кубический дюйм. Зимой внутренности немного подогревает тринклер, однако мотору для сгорания нужен наружный воздух, который он берет из заброневого пространства. Стало быть, при запущенном моторе внутри машины свистит ветер. Преотвратно механику-водителю, ледяной поток на перегоне проносится мимо его головы через открытый люк, и ему куда тяжелее, нежели он шагал бы в пешей колонне или тем более ехал верхом.

Летом хуже. В дневное время под лучами солнца броня раскаляется, китайские туземцы жарят на ней яичницу. Внутри – совершенный ад, несмотря на вытяжку воздуха тринклером и потуги вентилятора.

Несмотря на коловращение воздуха, внутри нестерпимо воняет горелым соляром. Через полчаса или час начинает болеть голова. Особенно скверно, когда ветер в корму. Он гонит выхлоп к башне и люку механика. Свежий соляр своим ароматом тоже не похож на розы, господа.

В машине немилосердно трясет. Инженеры пытались придать ее ровный ход, дабы как следует целиться в движении, но тщетно. Через двадцать верст кажется, что желудок поменялся местом с кишками и превратился в студень, а ливер непременно жаждет выпрыгнуть наружу.

Бетлинг остановился на секунду, мысленно возвращаясь в красочно описанный им уют танковой башни, и продолжил.

– Когда закрыты люки, а обзор остается лишь через смотровые щели и перископы, из-под брони практически ни черта не видно. Добавьте дым, столбы пыли и непременно оседающую на оптике грязь. Потому в бою приходится изредка высовываться из машины и осматриваться. Учтите: танк обычно впереди и собирает на себя шквал снарядов, пуль и осколков. Но это мелочи по сравнению с временем, когда приходится стрелять. Для опыта зайдите, прошу прощения, в тесный нужник и пальните из револьвера в оконце. Держу пари, господа, вас изрядно оглушит, после чего вы замечательно представите выстрел из пушки, тем паче башня танка куда теснее нужника.

Слушатели академии смотрели на танкиста с недоумением. В таких условиях не может воевать никто! Только барон грустно улыбался и иногда кивал. Капитан несколько сгущает краски, но, в целом, все верно.

– Стреляная гильза и пороховые газы из ствола не просто мерзко пахнут – они изрядно ядовиты. Три-четыре выстрела подряд, и запросто можно потерять сознание. Потому верхний люк остается приоткрытым, гильзу сразу хватаем – и долой, а казенник тут же забивается следующим снарядом. Согласен, через люк может влететь осколок, а если на броню вскочит вражий пехотинец – пиши пропало. Однако тут мы имеем дело с вероятностью, потеря чувств от отравления гарантирована наверняка, хотя башнеры – не кисейные барышни. При стрельбе из пулемета немногим легче. У вас вопрос, ваше высокоблагородие? Так точно, в бою мы глухие и переговариваться с водителем не можем. Пробовали трубы по корабельному примеру – тщетно. Лампочная сигнализация установлена перед глазами водителя, дабы показывать ему поворот влево или вправо. Она также не спасает. Лампы часто лопаются в тряске, да и водитель в горячке битвы не обращает на них внимания. Поэтому мы обходимся толчками. В плечо – поворот в соответственную сторону, в спину – вперед, в затылок – стоп. Иногда руками, но чаще сапогом, руки заняты пулеметом или пушкой.

Понятно, что битва занимает малую часть времени жизни танка. К тому же его хватает на один-два боя, редко на три. Но не надо думать, что в перерыве между ними командир взвода или роты, который одновременно и командир экипажа, может раскинуть картишки. Механиков-ремонтников удручающе мало, поэтому главная часть работы ложится на механика-водителя, который просто не может управиться в одиночку. Даже такая обыденная операция, как замена гусениц, кои больше сотни верст не выхаживают, требует подъема опорных катков с каждой стороны. Ничего, за сорок минут навострились их менять. То же, если гусеница соскочила. Вдобавок командир взвода проверяет состояние машин у двух подчиненных экипажей, ротный, соответственно, у всей роты. В Корее танки Б-2 оказались понадежнее, а в Китае на первых пулеметных бронеходах большинство потерь среди танкистов случилось из-за неисправностей и остановок средь японских позиций. Чем лучше машина досмотрена, тем меньше шансов, что она заупрямится в неподходящее время. Провозившись с ними день, я обычно приходил на квартиру, денщик наливал мне бадью теплой воды. После часа отмокания, вымывшись с мылом и вытеревшись насухо, неизменно пахнешь соляром, маслом и выхлопом, что ни делай. И в чистом мундире благоухаешь, как не смачивайся одеколоном. У дам появиться некомильфо.