Люцифер стоял и наблюдал. А что ему ещё делать? Девушка явно была не в себе, ведь только что увидела свою биологическую мать, которая с сумасшедшей улыбкой смотрела на свою дочь. Он не хотел пытаться её успокоить, говорить: «Всё будет хорошо», ведь знал, что ввязавшись в игры Высших — хорошо быть не может. Ему приходилось видеть намного больше, чем ей.

Ветер с большей силой прорывался в комнату: предметы начали трястись и падать, а свет ярко моргать. Люцифер понимал, что девушка вызывает своего отца, ведь она всю дорогу к нему взывала, но он упорно молчал.

— Виктория? — Жнец появился словно призрак, бегло осмотрев комнату. Он вцепился своими морщинистыми глазами в Уокер и опёрся на свою трость.

— Собственной персоной! — она сделала круг вокруг себя и хлопнула в ладоши. — Я требую правды, что я здесь делаю?! — кровь в жилах закипала от её голоса, ведь девчонка злилась и расстраивалась одновременно. У неё были сумасшедшие глаза и улыбка, её душа разрывалась на части, ей больно.

— Мы уже всё обсуждали. Больше никакой правды нет, — Всадник ударил тростью по ковру, который Вики выбирала целых два часа, когда они спускались на Землю. Смерть сел в кресло, которое оказалась прямо за ним и вытянул ноги.

— Тогда почему моя мать жива и здесь?! Почему смотрела на меня как на врага?! Откуда знает как я выгляжу? Почему она Серафим?! — с каждым вопросом, Вики кричала всё громче и громче, лицо Жнеца поменялось в один миг и чёрт разберет почему он переменился.

— Дитя, подойди, — он поманил её рукой и Виктория послушно оказалась перед ним. Нагнувшись, чтобы их лица были напротив друг друга, Всадник поймал её взгляд и проник в воспоминания сегодняшнего вечера: сумасшедший Кроули, танец с Дино и…

— «Я Серафим Ребекка Уокер. Рада приветствовать Вас на этом замечательном вечере перед наступающим новым годом, — она мило улыбнулась, раскрыв свою ладонь, выпуская сотню бабочек на толпу студентов. — Раньше, я как и вы училась в этой школе Непризнанной, но моя любовь к Богу и Ангелам помогла мне добиться таких высот»…

— Как такое возможно? — Смерть отпрянул от Вики и впал в глубокие раздумья. Без того морщинистое лицо, стало выглядеть старее. — Виктория, — Всадник прочистил горло перед тем, как начать. — Твоей матери не должно быть здесь. Она заключала со мной сделку. — он устало провёл по лицу ладонью.

— Что?! Какую сделку? — девушка смотрела на мужчину не моргая. Люциферу даже показалось, что она перестала дышать. — Вот и причина, по который ты меня забрал сюда… — Виктория громко и истерически засмеялась, но в момент зависла, сверля Всадника глазами.

— Она продала свою душу за тебя. Стоял выбор: спасать мать или дочь, врачи начали спасать вас двоих, но потом только твою мать. Я пришёл, чтобы забрать тебя, но…

Больница святой Марии, Лондон. 1999 год.

Что такое роды: величайший момент в жизни женщины или тяжелейшее испытание?

20 мая 1999 года. Был обычный весенний день, ничего не предвещало плохого поворота событий. Как обычно, планы на день, неделю, месяц. Но судьба Ребекки Уокер распорядилась иначе, и уже через несколько часов вокруг неё много врачей, все что-то говорят, о последствиях, о рисках, об опасности для жизни… Её жизни и жизни ребёнка.

Самое сложное для неё было взять на себя ответственность и собственной рукой написать: даю согласие на оперативное родоразрешение. Именно в этот момент боль выкручивала душу и сердце, именно в этот момент Ребекка выла настоящим звериным воем, не зная, что будет дальше. В голове лишь одна мысль: она же ещё такая маленькая, срок 30 недель, она не выживет. На поддержку мужа было бесполезно надеяться, ведь изначально он уговаривал её на аборт, но потом маленькими шажками уходил из её жизни. Забавно. Он даже не взял трубку.

«Ребёнок умирает, душа моя. Иду на операцию. Не знаю выживу ли я, выживет ли она… Я люблю тебя. Всегда буду». — смс сообщение со свистом отправилась к адресату, но он слишком занят новой официанточкой в баре, чтобы заметить крик боли своей жены.

Операционная была полная. Тяжелый случай. Она пыталась взять себя в руки, но едва держалась на ногах. Живот слишком сильно болел, сердцебиение дочери почти не прослушивалось, а телефон молчал.

«Тут так много лезвий, мне обезболили только низ. Душа болит, милый. Я так хочу чтобы всё было хорошо, мы вместе бы гуляли и наслаждались весенней прохладой. Кстати, я оставила тебе лазанью в духовке. Ну всё, мы пошли, жди нас!» — сообщение доставлено, но адресат целует нежную шею официантки, опускаясь все ниже и ниже, прямо на их кровати с Ребеккой.

Операция началась. Напряжение висит в воздухе. Медсёстры говорят ей ласковые слова, напевают песенки, но легче не становится. Она так хотела дочь, так мечтала держать её в своих объятиях и шептать о любви, но жизнь не предсказуема, не так ли?

И тут Ребекка слышит: «Девочка!», и громкий протяжный плачь. Слезы потекли по щекам, но резко открылось кровотечение, а громкий детский плачь утих: «Вентиляцию легких! Быстро! Освободите реанимацию!».

Но Смерть уже стоит на пороге, и смотрит на маленькую девочку, которая перестала дышать. Ребекка проваливается в сон, но потом приходит в сознание, замечая мужчину лет 50, в деловом костюме и плаще, с зажатой в руке тростью.

— Вы за ней? — Ребекка кивнула в сторону дочери, а в воздухе топором повисла тишина. Детская реанимационная бригада делает десятки манипуляций в минуту. Все чётко. Быстро. Слаженно. Казалось, они не видят мужчину, что стоит позади, наблюдая за их попытками.

— Видишь меня? — подошел к ней и взял за руку. — Тебе будет лучше, спасут, пока что ты просто на грани. — выпустил такую холодную руку из своей хватки. Пора забирать.

— Прошу… — надломленный женский голосок говорил с мольбой. — Заберите мою душу, оставьте ей жизнь… Прошу… — Жнец обернулся на голос Ребекки.

— Ты понимаешь о чём ты просишь?! — врачи пытаются привести в чувство женщину истекающую кровью, девочку перестали спасать. Надежда ушла и даже не пообещала вернуться.

— Да! Я прошу, забери мою душу, но подари жизнь ей! Она ещё такая крошка… Я хотела её, но без неё жить не хочу! — она рыдала, выла, заполняла всю Его голову протяжными стонами.

— Сделка состоялась. Вставай и иди за мной. — Всадник развернулся в сторону выхода, ожидая пока девушка на дрожащих ногах поплетется за ним.

Только у мёртвых ноги не дрожат. У них ничего не дрожит.

Как только