(Верховский. С. 111). С. И. Чупринин полагал, что в ст-нии в полной мере отразился мотив «грезы наяву», характерный, по мнению критика, для всей поэзии Гумилева (см.: Чупринин С. И. Из твердого камня // ОС 1989. С. 13). Ю. В. Зобнин отметил связь «паломничества» с проблематикой «философии движения»: «Понятие “странствия” здесь сливается с понятием “паломничества” — формой послушания, равно присущей и христианскому и мусульманскому религиозному служению» (Зобнин Ю. В. Странник духа // Русский путь. С. 14), см. также: Папля Э. Homo Peregrinans в лирике Николая Гумилева // Berkeley. P. 215–224.

В ст-нии использованы мотивы суры Корана «Хадж» (буквально — праздник; в мусульманской религии — паломничество в Мекку для посещения Каабы, храма, в котором находится черный камень, упавший с неба, величайшая мусульманская святыня), с большой долей вероятности можно утверждать, что на образность и стилистику ст-ния оказало сильное влияние пушкинское «Подражание Корану» (особенно — IX ст-ние).

Ст. 9–16. — Указание пути восходит здесь к понятию «Киблы», т. е. направления, которое следует соблюдать во время совершения мусульманской молитвы и отправления ряда ритуалов. Медина — город, в который пророк Мухаммед бежал из Мекки (этот эпизод называется «хиджра» — «полет»), мусульманская святыня. Ст. 17–18. — Имеется в виду откровение, переданное Аллахом Мухаммеду ночью в пещере на склоне Джабел-Нур («Гора Света») через ангела Джибраила. Потрясение, испытанное Мухаммедом, было настолько сильно, что, почувствовав присутствие ангела, он потерял сознание, а придя в себя, прочитал принесенные ему на шелковом покрывале письмена откровения. Ст. 19–20. — Имеется в виду либо стандартное кораническое клише, означающее библейскую «землю обетованную» — Палестину, либо рай, в котором Мухаммед побывал в своем странствии на небеса. В контексте ст-ния более вероятна версия о путешествии пророка на небеса (аль-мирадж), а не в Иерусалим (аль-исра) (см. об этом: Пиотровский М. Б. Коранические сказания. М., 1991. С. 162–163). Ст. 22. — Речь идет об Ал-Бураке, мифическом верховом коне, на котором Мухаммед совершал путешествия в Иерусалим и на небеса. Ст. 31. — По способу укладки чалмы можно определить принадлежность владельца к определенному народу, ордену и т. п. Шииты — приверженцы одного из двух религиозных течений в исламе (противоположного суннитам). Ст. 32. — Лира — турецкая денежная единица, монета. Ст. 37. — Шайтан — злой дух, демон в арабской мифологии; возможно, здесь присутствует мотив одного из обрядов, совершаемых во время хаджа, — побивание шайтана камнями, после чего паломник огражден от вмешательства злой силы. Ст. 42. — Ср.: «Терние и волчцы произрастит она тебе» (Быт. 3:18). Ст. 43. — См. комментарий к № 4. Ст. 55. — Муэдзин — служитель мечети, призывающий с башни (минарета) верующих к молитве. Гурия — дева рая, ср.: «Верующих и добродетельных обрадую благой вестью, что для них будут сады, по которым текут реки <...> Там для них чистые супруги: там они пребудут вечно» (2:23). Ст. 57–60. — Азраил (Израил) — имя ангела, надзирающего за соблюдением срока смерти людей. Когда с Древа Жизни, растущего у трона Аллаха, падает лист, на котором начертано имя обреченного смерти, Азраил должен в течение сорока дней разлучить душу и тело человека. У праведников он изымает душу плавно и безболезненно, у неверных и грешников — резко вырывает из тела. Ст. 61–62. — Контаминация двух фрагментов Корана, повествующих об устройстве небес, охраняемых от враждебных сил «красотою звезд» и «ярким зубчатомелькающим пламенем» (37:6–10), и о пути, предначертанном верующим после Страшного Суда — в рай небесный: «Боящихся Господа своего толпами поведут к раю» (39:73). Ст. 61–64. — Отражение характерного для послекоранической литературы описания рая как многоэтажной пирамиды, увенчанной прото-Каабой (см.: Мифы народов мира. Т. 1. М., 1991. С. 373).

62

Русская мысль. 1912. № 1, с вар., вместе со ст-нием «Туркестанские генералы» (№ 65) под общим загл. «Два стихотворения», ЧН.

ЧН 1936, СС 1947 II, Изб 1959, СС I, СП (Волг), СП (Тб), СП (Тб) 2, БП, СП (Феникс), Изб (Кр), Ст ПРП (ЗК), Ст ПРП, ОС 1989, Изб (М), Ст (XX век), Ст (М-В), ШЧ, Кап 1991, СС (Р-т) I, Изб (Х), ОС 1991, Соч I, СП (XX век), СПП, СП (Ир), СП (К), Круг чтения, Ст (Яр), Carmina, Изб (XX век), ОЧ, Изб 1997, ВБП, МП, Русские поэты серебряного века, Серебряный век. Поэзия (Школа классики). М., 1997.

Дат.: до 20 октября 1911 г. — по упоминанию ст-ния в дневниках А. А. Блока (см.: Блок А. А. Собр. соч.: В 8 т. Т. 8. М.; Л., 1963. С. 386).

Ст-ние было отмечено А. А. Блоком, который писал Гумилеву: «“Я верил, я думал” и “Туркестанских генералов” я успел давно полюбить по-настоящему...» (Блок А. А. Собр. соч.: В 8 т. Т. 8. М.; Л., 1963. С. 386). Советская критика 50-х — 70-х гг. в ст-нии видела манифестацию «декадентской безыдейности». «Лозунг “не думать” прекрасно выражает идейное существо класса Гумилева <...> Не думать, потому что завтра поэта ожидает бездна...» (Волков А. Очерки русской литературы конца XIX — начала XX веков. М., 1952. С. 458); «Всякая эстетизация сужает смысловой диапазон темы, сообщает <...> “игрушечный характер” любому поэтическому мотиву <...> Драматизм человеческой судьбы не разрешается в стихотворении, он точно “гасится” в финале изящно нарисованной безделушкой...» (Евгеньев Н. Н. Модернистские течения и поэзия межреволюционного десятилетия // Русская литература XIX — начала XX вв. 1908–1917. М., 1972. С. 311). А. А. Григорьев данное ст-ние характеризовал как образец акмеистической поэзии с ее тяготением к «вещной» описательности: «Увлечение предметностью, предметной деталью было так велико, что даже мир душевных переживаний нередко образно воплощался <...> в какой-нибудь вещи <...> Метафора тоскующего сердца — фарфоровый колокольчик» (Григорьев А. А. Акмеизм // История русской литературы. Т. 4. Л., 1983. С. 692). Высокую оценку ст-ние получило в конце 80-х гг.: «...Первый настоящий лирический шедевр Гумилева <...> Смещенное переживание реальности: <...> жизнь — безвольное странствование бессмертной души в бесконечном времени, а унижения и горя — нет. И с восторгом смирения игрок, разорившийся дотла, чувствует себя чужой игрушкой...» (Лурье С. А. Жизнь после смерти // Звезда. 1989. № 6. С. 206). С. Л. Слободнюк возводил подобные мотивы в ст-нии (и вообще в творчестве Гумилева 1910-х годов) к философии исламских мистиков, отрицавших «необходимость действительного бытия, активности и удовлетворения своих житейских потребностей...» (Слободнюк С. Л. Элементы восточной духовности в поэзии Н. С. Гумилева // Исследования и материалы. С. 179–180).

Ст-ние обладает подтекстом, относящимся к гностическим представлениям