— Я этого не говорил, — насупился Мастер.

Как ни крути, он тоже был человеком чести, и Гумилев это понимал.

— И?!

— Берите, — сказал Мастер, пристукнув кулаком по столу. — Берите «Чарли».

— Вы останетесь под присмотром моих людей, — предостерег его Андрей.

— А то я не знал! Конечно, останусь. И если что-то пойдет не так, они меня пристрелят, не правда ли?

— С чего бы? Живите на здоровье — если провалится наша затея, вам все равно кирдык!

— Кирдык? — недоуменно переспросил Мастер, потому что слово прозвучало по-русски.

— Если мы не сможем уничтожить тылы Макриди, Солт-Лейк-Сити падет.

Мастер молчал. Он посмотрел на стену, где на черно-белой фотографии веселые молодые парни стояли возле реактивного истребителя на палубе авианосца.

— Хорошо, — сказал он. — Я дам вам «Чарли».

— А я пойду с вами, — неожиданно произнес полковник Роулинсон.

Пресловутый «Чарли» представлял собой обычный кожаный чемодан вполне разумных размеров, но слишком тяжелый для своих габаритов. Под кожей угадывался металл.

— Открывать его не нужно, — проинструктировал Гумилева смуглый человек с длинными усами, отрекомендовавшийся как майор Бенитес. — Вот здесь откидываете крышечку, вводите цифровой код, потом замедление, потом убегаете. Если успеете.

— Мы собираемся уехать, — сказал Гумилев.

— Уехать, может, и получится, — одобряюще закивал Бенитес, тряся усами. — Да-да, уехать — это вариант.

— А если его найдут до взрыва? — осведомился уже переодетый, как и все, в форму Республиканской армии Шибанов. Инструктаж слегка удивил бывшего хоккеиста: смертельное оружие привести в действие оказалось едва ли не проще, чем электрический паровозик для детской железной дороги.

— На здоровье. — Бенитес ухмыльнулся, обнажив на миг коричневые от жевательного табака зубы. — Отключить они его не смогут, а если попытаются уничтожить, то взрыв произойдет раньше времени.

— Кстати, а зачем вообще нужна такая штука? — поинтересовался Джей-Ти, осторожно трогая пальцем кожу чемодана. — Взрывать президентов?

— Все значительно проще, — покачал головой майор Бенитес. — Это инженерные фугасы, служащие для создания заграждений за счет образования воронок, завалов в горных массивах и зон разрушений и затоплений в сочетании с радиоактивными осадками. Разрабатывались фугасы и другого назначения. Когда еще Германия была разделена пополам, наши военные выдвигали идею создания по границе ГДР и ФРГ так называемого ядерно-минного пояса, который должен был подорваться по радиосигналу уже в тылу красных — в случае их наступления. Одна из конструкций предполагала, что в корпусе мины будут находиться куры, для того чтобы обеспечить необходимое тепло внутри устройства во время зимних холодов. Кур предполагалось закрыть внутри с запасом продовольствия и воды. Считалось, что птицы оставались бы живы в течение по крайней мере недели. Рассчитывалось, что тепла, выделяемого курами, было бы достаточно, чтобы держать все необходимые компоненты ядерной мины в боевой готовности.

— А что, Германия была разделена пополам?! — удивился Джей-Ти. — За каким хреном? Слушайте, да вы чокнутые, как помойные крысы! Понаделали бесовских игрушек, засунули туда бедных кур… Нет, чтобы сделать какой-то полезный прибамбас! И потом, ты сказал про радиосигнал. Почему мы не можем взорвать радиосигналом вот этот чемодан?

— Потому что эта модель была приспособлена для дистанционного взрыва, — терпеливо пояснил майор, — но у нас отсутствует передатчик. Изготовить его самим невозможно.

— Слушайте, — сварливо сказал Джей-Ти, — я умирал уже несколько раз, и мне этот процесс ни черта не нравится. Давайте привяжем эту ядерную хрень на спину гнилому полковнику, и пусть он бежит себе в тыл к Макриди.

— Джей, тебя никто не заставляет идти с нами, — миролюбиво произнес Ростислав. — Нам, собственно, и не нужно столько народу. Я и Андрей Львович, мы справимся вместе. Если вдруг одного убьют, другой запустит адскую машинку. Да вот еще и Роулинсон с нами.

— Черта с два! — противореча сам себе, заявил негр. — Стало быть, вы думаете, что старина Джей сдулся?! Я просто предложил разумный вариант, но если вы считаете, что белая башка варит круче черной, делайте как знаете. Если будем подыхать из-за вашей самонадеянности, я успею плюнуть вам вслед, когда черти потащат вас в ад.

— А тебя-то куда в конце концов потащат?! — удивился Шибанов.

— В рай, — не мешкая, отвечал рэпер. — Мне очень пойдут крылышки, на арфе я тоже сбренчу чего-нибудь… Правда, не знаю, что там насчет телок, самые хорошие как раз должны угодить в ад за грехи, но полагаю, что парочка для меня всегда найдется. Если что, пожалуюсь Мартину Лютеру Кингу[27], думаю, он там котируется и замолвит пару словечек за черного брата.

Подумав немного, рэпер добавил:

— А еще я надеюсь, что мне там попадется чертов Макриди. И уж тогда я не позволю, чтобы он спокойненько зажарился на атомной бомбе, нет, чуваки! Я его отведу в укромный уголок, а потом…

И Джей-Ти принялся перечислять страшные кары, которые ожидают самозваного генерала.

Следить за Мастером остались Мидори, Атика, Нестор и Вессенберг. Андрей был уверен, что это более надежная охрана, чем даже если бы на командном пункте остался он сам.

Окружение Мастера относилось к присутствию чужаков по-разному — от открытой неприязни до скрытого дружелюбия. Далеко не все, конечно, понимали, что эти люди постоянно держат Мастера под прицелом, а из тех, кто понимал, далеко не все ему сочувствовали. В целом же все выглядело так, словно невесть откуда появившиеся союзники сидят вместе с главнокомандующим и президентом в одном лице на командном пункте и руководят обороной города. То, что даже в комнату для мальчиков Мастер отлучался исключительно в сопровождении длинноволосого типа в золотых очках, относили к особым условиям безопасности. Прибывших с подземной станции солдат, которые видели арест Мастера, Роулинсон распорядился отправить куда-то на юг — как понял Андрей, на дальний форпост. Раненых же поместили в госпиталь, где особенно болтать им было не с руки.

— А оно не рванет раньше времени? — уточнил Роулинсон, рассматривая ядерный чемоданчик.

Полковник был на удивление трезв и рассудителен. На КП Нестор полечил его наложением рук (Гумилев положил себе на будущее разобраться во всей этой экстрасенсорике) и сменил бинты. Мельком Андрей заметил раны, глубокие и безобразные, как будто горло полковника кто-то жадно грыз и жевал.