Помощник начальника ОКШ генерал-майор Д. П. Багратион дал на Краснова следующую аттестацию: «Службу знает отлично, относясь к ней с увлечением, а потому представляет для подчиненных прекрасный пример, проявляя строгую требовательность, беспристрастие и заботливость. Отлично знает быт офицера и нижнего чина. Подробно изучил самобытный уклад казачьей жизни. Здоровья отличного. Хороший манежный ездок и превосходный, неутомимый, лихой наездник в поле. Очень развитой, способный и в высшей степени любознательный, талантливый штаб-офицер, не только интересующийся военный делом, но и проявляющий к нему исключительную любовь. Много раз бывал за границей… Знает иностранные языки. Следя за военной литературой, принимает в ней видное участие; за свои талантливые статьи давно отмечен крупными авторитетами.

Работоспособность и энергия его, разумная инициатива строевой деятельности исключительные, почему всякое поручение исполняется этим штаб-офицером превосходно и с оттенком высокого воинского духа. Прекрасный семьянин, чужд кутежей, азарта и искания популярности. Рассудительный, тактичный, настойчивый, с сильной волей и характером, пользуется авторитетом у сослуживцев и подчиненных. Бережливый к казенному интересу, одарен организаторскими способностями. Выдающийся штаб-офицер этот достоин возможно скорейшего выдвижения по службе и назначения командиром казачьего полка вне очереди» [34].

Что перечисленное в этой аттестации записано не для проформы, а отражает реальные достоинства, будет видно из всех последующих действий Краснова — полковника, генерала и атамана.

В 1910 г. Краснов по-прежнему занят в казачьем отделе ОКШ, редактирует «Вестник русской конницы», работает в комиссии по выработке кавалерийских уставов и инструкций (при участии генералов Дистерло, Залесского и полковника В. В. Бискупского). Постоянных «Вторников» в «Русском инвалиде» тоже никто не отменял: Краснов должен был писать на ведомственные темы по особым заданиям от Поливанова.

«Эта моя работа в «Русском инвалиде» (а иногда по очень боевым вопросам вне приходилось писать такие статьи и в «Новом времени») была нужна Военному министерству для подготовки общественного мнения для принятия того или иного предложения министра. Она была нужна и для «комиссии по обороне» Государственной думы, и для самой Думы. На «вторниках у генерала Бетрищева» какие-то вымышленные мною люди обсуждали вопросы, а через несколько дней по этим вопросам приходилось говорить в Думе или комиссии по обороне, и неизвестный Г р. А.Д. невольно подсказывал решения, благоприятные Военному министерству».

Необходимые материалы по каждой специальной теме Краснову предоставлял A. A. Поливанов, а иногда даже прямо диктовал Краснову в своем кабинете на Малой Итальянской улице, что и как должно быть написано во «Вторниках». Для пущей объективности, Поливанов также часто предоставлял Краснову съездить и посмотреть что-либо самому, или поговорить с нужными лицами. Круг личных знакомств Краснова рос, достигался особый уровень знаний об Армии по специальным министерским документам и докладам. Постоянным читателем Краснова был Император Николай II, который ставил на прочитанных статьях пометки, как на министерских докладах. 19 января 1910 г. Государь принял Поливанова, вернувшегося из поездки на Дон. Поливанов подтвердил известные Царю благоприятные результаты, достигнутые при распределении казачьих земель. Император ответил: «Да я знаю, хотя только из статей Краснова, который пишет красно» [A.A. Поливанов «Из дневников и воспоминаний. 1907–1916» М., 1924, с. 93].

О Поливанове будет подробнее в другой книге, дабы теперь лишний раз не отклоняться очень далеко от прямой линии жизни в сторону богатого околокрасновского окружения.

В 1910 г. Краснов издает в Петербурге новую книгу «Российское победоносное воинство. Краткая история русского войска от времен богатырей до Полтавской победы (1709). Посвящается унтер-офицерам и урядникам всех родов оружия. Для чтения в семье, школе и войсковых частях». Издание редакции журнала «Вестник русской конницы» СПб.: Т-во Р. Голике и А. Вильборг, 1910. История Краснова раскрывает для солдат значение Армии в судьбе России. Примеры из далекого прошлого объясняют происхождение современного строя, величины и могущества Империи и русской нации. Краснов оправдывает дворянские привилегии воинскими подвигами и самоотверженностью принадлежавших ко княжескому двору. Он неустанно находит общее между всеми прошлыми войнами и недавней Японской. Исподволь Краснов проводит воспитательную работу по ликвидации и предотвращению опасных последствий либеральной информационной войны. Размышляя о нашествии монголов в эпоху удельной раздробленности, Краснов вспомнил «о тех безумцах, которые и в наши дни мечтали из единой Российской Империи создать целый ряд самостоятельных государств — Финляндию, Польшу, Южно-русский край, Кавказ и другие. Такой произвольный раздел России неизбежно привел бы к слабости и покорению ее сильными соседями» (с. 53). Когда революционерам удастся разорвать единство Империи, устранив Государя, атаман Краснов приложит все усилия для объединения названного ряда самостоятельных государств и восстановления независимости России.

9 мая 1910 г. Государь Император завтракал во дворце с приглашенными офицерами ОКШ — по случаю столетия лошадиной академии. На следующий год Краснов и офицеры кавалерийской школы снова получили приглашения на завтрак в Александровском дворце. Хотя Краснову нездоровилось, он «затянулся в мундир и поехал в Царское Село». Государь хорошо помнил столь лестно ценимого Им сотрудника «Русского инвалида», наездника и строевого офицера.

«По окончании завтрака Государь обошел стол и направился к генералу Михневичу, сидевшему с моей стороны. Проходя мимо меня, Государь взял меня за руку выше локтя и подвел к Михневичу.

— Николай Павлович, — сказал Государь, — когда же вы дадите Краснову полк?

— Сколько мне известно, Ваше Величество, — отвечал генерал Михневич, — полковник Краснов не числится в кандидатах на полк.

— Надо, надо ему дать полк — сказал Государь, отпустил мою руку и пошел из столовой» [47].

Поворчав для приличия, что думать надо будет после занесения в кандидатский список, Михневич не стал противиться Высочайшей воле, да и не имел нерасположения к Краснову, своему любимому ученику в Павловском училище (капитан Михневич читал там лекции по военной истории). Исполнение веления Государя поддерживал командир Гвардейского корпуса генерал Безобразов и все тот же Поливанов, помощник Военного министра с правами товарища (то есть заместителя, товарищами в досоветском и внеслужебном значении они не были, 1912 г. будет особенно нагляден). Министр Сухомлинов знал Краснова с курских маневров и часто навещал ОКШ, начальником которой был в 1886–1898 гг. Вражда с Поливановым не должна была особенно располагать министра к Краснову. 12-й Донской казачий полк уплыл от него к офицеру по кандидатскому списку. Потом уплыл 8-й Донской полк. Через неделю для Петра Николаевича нашли 2 полка — в Чите или Даурии — в Забайкалье. «Я имел очень много против», — вспоминал Краснов свои мысли на вопрос барона Дистерло: «Ты ничего не имеешь против?». Однако Н. И. Краснов еще в детстве наставлял: «На службу не напрашивайся и от службы не отказывайся». Потому полковник Краснов оставил при себе неудовольствие и ответил согласием. «Чем труднее условия, тем интереснее работать». Послезавтра на пути домой из офицерского собрания Краснова нашел генерал-майор Дистерло с деловым предложением. Полковник А. М. Крымов, читавший лекции в ОКШ, просил Краснова взять 1-й Сибирский казачий Ермака Тимофеевича полк (на границе с Китаем), который дают Крымову, взамен 1-го Читинского полка. Читинская гимназия нужна была детям полковника Крымова. Краснов согласился на размен. Разумеется, для этого нужно было согласие Императора. Николай II, как и Краснов, вошел в положение Крымова и учел его пожелание.