Ясное вечернее небо отражало последние отблески заходящего солнца. Веселые гуляния невысоких толстяков завершились. Жители деревни неохотно поплелись к своим домам, и вскоре статуя Селении осталась стоять в гордом одиночестве. Теоторикс, как и обещал, пригласил Калима в свой дом переночевать. Похоже, вождь был настолько рад нежданному приезду гостя, что предоставил тому для ночлега собственную постель. Юноша много слышал о гостеприимстве и щедрости гуллитского народа, но испытать это на себе было ни с чем не сравнимо.

В доме вождя гостя ждал хороший ужин. Прямо в гостиной был накрыт шикарный стол, где красовалось множество местных блюд. А королем стола был огромный глиняный кувшин, от которого доносился пьянящий запах хмеля. Слюнки потекли рекой, ноги сами отправили Калима за стол вождя. Полненькая и очень симпатичная жена Теоторикса стояла у стола и улыбалась во весь рот. Глаза ее были переполнены щедростью и добродушием. Улыбки озорных детей были еще шире. Вспомнив, что он странствующий ученый, юноша затянул длинную беседу о загадочной богине Селении.

— Прошу вас, расскажите мне о девушке, якобы живущей в густом лесу в одиноком доме, — сделав серьезное лицо, начал Калим.

— Как тебе известно, эту девушку зовут Селения, — затянул вождь свое повествование. — Много лет назад она покрыла пустую и холодную землю зеленым травяным покровом, вырастила могучие деревья и прекрасные цветы, одарила жизнью животных и птиц. Однако все это нуждалось в защите от темных сил, и для этого ею был создан человек. Миссия человека в этом мире — охранять и защищать творение Владычицы — природу.

— Но кто же они, «темные силы»?

— Темные силы — это зло в любом виде, то, что может навредить беззащитной окружающей среде. И потому человек — страж природы, так распорядилась Селения.

— Но ведь зло может исходить и от человека, — постепенно входил в азарт Калим. — Что, если окружающей среде вредит тот, кто был призван ее защищать?

— Человек не может быть злом, ибо зло не врожденно. Человек появляется на свет, не имея в себе ни капли «дурного вещества». Однако, родившись, он может попасть под власть темных сил, живущих здесь всегда, со времен создания Земли. И в этом нельзя винить самого человека, ибо он — творение добрых сил. И потому природе может вредить не сам человек, а зло, вселившееся в него.

— Откуда же, по-вашему, зло появилось на этой земле, и как не поддаться искушению темных сил?

— Зло было здесь всегда, как и добро. Иначе быть не может. Добро не может существовать без зла, и наоборот. Это держатели мира, весы реальности. Безграничная власть одного над другим невозможна, как и полное его исчезновение. А чтобы избежать влияния темных сил, нужно знать, для чего ты живешь на этой земле. Гуллит живет, чтобы служить природе, а после смерти стать стражем Сада Небесного.

— Этому учит вас Селения?

— Совершенно верно. Глас природы ведет наш народ по истинному пути.

Калим Дариэль с аппетитом опустошил тарелку традиционного гуллитского овощного супа, отведал обжаренного до корочки картофеля и попробовал ароматный салат из многочисленных лесных трав. На широком столе местного вождя не было ни кусочка мяса. Не было его там ни сегодня, ни вчера, не будет и завтра. Это объясняется тем, что гуллиты его попросту не едят. Владычица учит, что «тот, кто призван защищать братьев наших меньших, не может их убивать». В Селении делают вкуснейший хлеб, многочисленные овощи и фрукты создают здесь изысканные блюда, каких не встретишь нигде в Сиенсэле. Множество растений, плодов, зерновых и бобовых делают селенийскую кухню одной из самых привлекательных в империи. Однако мясо здесь в пищу не принимают вообще. Человек, решивший перебраться в Селению навсегда, вынужден отказаться от мясной пищи до конца своих дней, ибо охота на территории провинции строго запрещена. Мясо на обед могут позволить себе лишь графья — выходцы из других провинций, для которых пищу могут доставлять из любой области Сиенсэля. Но эти благородные люди, получив в управление одно из селенийских графств, как правило, отказываются от употребления мяса из уважения к местной религии и традициям.

— Селения известна гуллитам как молодая девушка, — продолжал Теоторикс. — Она носит черные волосы и чарующее длинное белое платье. По ярко-зеленой шелковой лесной траве она ступает босиком и поет… красиво поет. У нее божественный голос, какого не может быть у простого смертного. Прекрасным пением своим она пробуждает все живое на этой земле. Каждая травинка, каждый нежный лепесток вновь обретает жизнь под действием утренней песни самой Владычицы. Так рождается новый день.

— Звучит красиво, — с едва уловимым недоверием произнес юноша. — Однако многие жители империи считают ваш рассказ всего лишь гуллитской легендой. Женщина, о которой вы говорите и чьи статуи стоят во всех селенийских деревушках, по мнению большинства, является выдумкой, той, в кого гуллиты хотят верить, но которой не существует на самом деле. Ваш народ называют в других провинциях «служителями природы». Да, да, именно природы, а не какой-то там богини по имени Селения.

— Ты прав лишь в одном, — уверенно, но без капли обиды в голосе ответил вождь. — Мы действительно служители природы. Мы живем, чтобы служить земле, которая дает нам пропитание, солнцу, которое дает нам энергию и свет, каждой речке и кринице, которые щедро дарят нам свежайшую воду, целебным растениям, прекрасным цветам и милейшим животным. Но не мы владельцы всего этого. Селения — вот владычица. Человек — всего лишь страж природы. И мы будем ее стражами до конца своих дней! — С неподдельной гордостью произнеся последние слова, Теоторикс мгновенно опустошил посудину ароматной бражки и, отправив в рот аппетитный картофельный шар, продолжил: — Что касается моего рассказа, то это не просто легенда. Мне ведомо, что не многие люди, живущие за пределами Селении, верят в существование Владычицы. Но нельзя сказать, что их нет вообще. Лично я был знаком с двумя коренными аурелами, которые открыто заявляли о том, что прекрасная Селения не вымысел. А вспомни известных кинотворцов: ты не забыл, как много они писали о повелительнице всего живого.

— Но ведь это не значит, что они верили в ее существование, — не согласился Калим.

— Именно это и значит! — парировал вождь. — Ибо я не назвал бы настоящим писателем человека, который не верит в то, что пишет, как бы красиво он не писал. Даже известный маг и летописец Обнис Верон верил в существование Селении, о чем он неоднократно писал и говорил. Правда, в своих трудах он смело предполагал, что Селения — воплощение самой Вертимы, главенствующей из Трех Божеств, с чем я никак не могу согласиться, будучи гуллитом.

Калима поразили знание и начитанность карельского вождя, как поразили бы любого человека, имевшего честь общаться с духовным лидером сего поселения. Несмотря на то, что Карелия невелика, малочисленна и лежит вдали от основных имперских дорог, здешний люд нельзя назвать отсталым. Да, карельцы не имеют того обширного хозяйства, той организованности, что присутствует в центральных районах Сиенсэля. Эти дома не построены по тем современным для империи технологиям, не имеют столько различных приспособлений для бытовой жизни, но зато украшены они настоящей гуллитской резьбой, что редко можно встретить в других провинциях. Каждое карельское жилище — произведение искусства. В доме Теоторикса есть книги, много книг. Выходит, он не просто лидер немногочисленного гуллитского племени. Этот человек интересуется поэзией и прозой, знает многое об империи, гражданином которой является, о ее прошлом и настоящем, о религии и многих других вещах. За это он заслуживает уважения не только от соплеменников — им он пользуется уже потому, что является вождем, — но и от представителей других областей империи. С таким человеком всегда приятно вести беседу, и гости деревни, когда-либо сидевшие за этим столом, не могли не признать этого.