В среду в семь часов к ним пришел Дэнни Уиллоу, запыхавшись и с трудом выдавливая хриплую речь из поцарапанного горла. Он стучал в каждую дверь, снимая шляпу и принося извинения за беспокойство. Я не знаю, говорил шериф, сколько осталось до того, как земля разверзнется, дома начнут тонуть и всех поглотит оползень. В долине уже потоп, который разрушает кладбище.

Пока Дэнни обходил трейлеры, за ним наблюдал Томас Шульц. Он прожил в Бедфорде сорок шесть лет и, несмотря на самый «расцвет сил», в душе чувствовал себя дряхлым стариком. Словно долгие здешние зимы пустили корни внутри него и покрыли все толстым слоем льда. Выпивая вечером с друзьями «Рейнгольд», Томас размышлял над тем, как хорошо ему было бы где-нибудь в другом месте. Несмотря на привязанность к Бедфорду, к давно знакомым людям и двум верным сибирским хаски Джеку и Питу, он не был здесь по-настоящему счастлив, но считал, что жалеть уже слишком поздно. С другой стороны, Томас часто говорил себе, что судьба настроилась решительно против него.

Он никогда не мнил себя творческой личностью (как его сосед, сочинявший по ночам стихи), не знал, что такое настоящая любовь, и даже не интересовался этим вопросом. Зато после долгой работы на фабрике он имел возможность ездить на рыбалку по выходным, а осенью — охотиться. Сейчас, когда «Клотт» закрылась, он не утруждал себя рассылкой резюме или переездом в другой город. Может быть, здесь или в больнице Корпуса Кристи еще осталась какая-нибудь работа. Он никуда не торопился. Жизнь в Бедфорде текла очень медленно, особенно когда не к чему было стремиться.

Томас смотрел, как Дэн ни стучал в каждую дверь, мысленно готовясь к встрече с каждым жителем: вспоминал его имя и снимал шляпу. Прямо как трепещущая невеста: «Вы ведь придете в церковь на нашу свадьбу? Ну пожалуйста!»

Гарантируя защиту от мародеров, Дэнни советовал взять все необходимое и временно перебраться в церковь Святой Богородицы, чтобы переждать бурю. Там намного безопаснее, обещал он, и есть собственный генератор, который обеспечит тепло и свет. Если бы это был кто-нибудь другой, а не всецело преданный работе Уиллоу, перед его носом захлопнули бы дверь.

Трейлер Томаса был последним. Дэнни совершил обход в одиночку, дав указание помощникам оставаться при входе в парк: в этом «королевстве» к незнакомцам относились очень настороженно.

Теребя в руках шляпу, Дэнни смущенно улыбнулся.

— Они колеблются, — сказал он. — Мне кажется, если ты пойдешь, это вселит в них больше уверенности.

Томас пожал плечами.

— Помоги мне, пожалуйста, с Кейт. Она пьяна, — продолжил Дэнни, и Томас понял, что сопротивляться бессмысленно: их в любом случае заставят покинуть трейлеры. Слишком сильная угроза нависла в этот раз — у полиции не было времени на уговоры. И все же он сомневался.

— Я прошу тебя, — сказал Дэнни.

— Да, я помогу.

Томас собрал вещи, и они вдвоем с шерифом отправились к Кейт.

— О, смотри-ка, — сказал Томас, показывая ей бутылку водки «Смирнофф», которую прихватил с собой, — это я тебе принес подарочек. Можешь взять ее с собой в церковь. Ты ведь разрешишь, Дэнни?

— Конечно, а как же! Я и сам не прочь угоститься.

Они повели Кейт в автобус. Остальные медленно потянулись следом. Заняв места, с пожитками на коленях, люди сидели смирно, не жалуясь на отсутствие электричества, не судача об оставленных дома безделушках и семейных фото.

Когда автобус подъехал к церкви, каждый снова вспомнил Сюзан, мысли вернулись к давно забытому прошлому, но никто не удивился. Они хорошо знали закон, который никогда не понять счастливчикам: в жизни случаются неудачи.

Вечером в среду, к восьми часам, за очень редким исключением никто не показывался на улицах Бедфорда. Люди не выходили гулять, не пытались угнаться за катившимся по дороге мусорным баком. Жизнь остановилась: не открывали магазины на Мэйн-стрит, не перезванивались по телефону с друзьями; не стояли над душой удетей, твердя, что школа хоть и закрыта, домашнюю работу никто не отменял. Многие покинули город. Уехали отдыхать во Флориду или искать работу в других местах, рыбачили на побережье либо, в спешке набив машину вещами, бежали из Бедфорда куда глаза глядят. Люди уверяли, что едут набираться сил после долгой холодной зимы, но большинство признавали необъяснимый безудержный страх, подвигнувший на решительные действия.

После того как Сюзан разбила зеркала, Бедфорд начал ослабевать. Мрачная зима, окутавшая город, как незваный гость, грозила остаться навсегда. Земля напрягла мускулы, вскрывая бетон и асфальт. Деревья, свалившись на дома, порвали провода, и к восьми часам город погрузился во тьму. Вода лилась из реки, словно кровь из распоротой артерии. Дома печально стонали.

Страх, вынудивший одних людей уехать, держал оставшихся в заточении. Они ждали, пока закончится дождь и вернется свет. Не было смысла чинить подвалы, реставрировать дороги, кладбище и покореженный тротуар Мэйн-стрит. Они жили ожиданием того, что считали заслуженным.

Когда Сюзан Мэрли проходила по улицам и в комнатах оживали тени, никто не удивлялся.

Их трое. Они могли видеть глазами Сюзан Мэрли: ночной парк, место, в которое они направлялись, огонь и самих себя, похороненных под землей.

Луис позволила мальчикам быть лидерами, чувствовать ответственность. Оуэн слева, Стив — справа. Они шли по колено в воде по разломанным тротуарам, мимо уничтоженных дождем газонов… мимо призраков. Старая женщина, покрытая глубокими морщинами, все еще злившаяся на своих родителей за поступки, совершенные и выдуманные, колотила в дверь давно умершего отца. Бешеная собака с пеной изо рта, корявое дерево в застаревших пятнах крови, Уильям Прентис, пытавшийся спрятать окровавленные руки под белыми перчатками, но они тут же стали красными.

Увидев в парке женщину, дергавшуюся при ходьбе, они узнали Сюзан Мэрли. Луис должна была испугаться, но ей, наоборот, понравилось. Обернувшись, мальчики увидели, как она улыбается, и тоже приняли бесстрашный вид.

Они слышали сотни голосов, повторявших одно и то же. Фабрика направляла их, говорила, что нужно сделать — выполнить предназначение, о котором они всегда подсознательно знали.

На подходе к фабрике мальчики замедлили шаг. Луис прошла вперед к входу и сама попыталась открыть тяжелую, заблокированную оползнем дверь. Подоспев на помощь, Оуэн и Стив стали по очереди толкать ее плечами. При очередном заходе рука Оуэна хрустнула, Луис и глазом не моргнула, и он продолжил толкать. Они сменяли друг друга, пока дверь не подалась. Они вошли внутрь.

Ворвавшаяся следом вода понеслась вниз по ступеням в подвал, откуда доносились стоны привидений. Мокрые крысы ползали по столам, скрипели старые замки. К каждой металлической двери изолентой были приклеены таблички с фамилиями: О’Брайен, Макмуллен, Уиллоу… В некоторых комнатах остались забытые, никому не нужные рабочие свитера и защитные очки.