– Слушай, отличный же товар был! Сто процентов качественный…

Был, да. Он чувствовал себя сделанным из сахарной ваты, какую дети поедают на летней ярмарке в Анкоридже. Еще у него и зрение изменилось: все силуэты обзавелись цветом, люди ходили и блестели, вокруг них колыхались кислотного, яркого цвета ауры, а следы они оставляли тоже яркие и светящиеся.

Мэй не ответила, старательно поддерживая выражение совершенного бесстрастия на лице. И он понял, что упал в ее глазах донельзя, и теперь ему года два, не меньше, наверстывать упущенное. В то же время он вдруг с немалым удивлением осознал, что госпожа валькирия переживала за него!

– Я даже представить себе не могла, что мне придется защищать тебя – от себя самого! – добавила она. – Как такой умный человек, как ты, может совершать такие дикие глупости?!

«Хороший вопрос», – заметил Магнус.

Как он мог так сглупить? Да элементарно. Он просто не умел говорить «нет». В особенности искушениям и радостям жизни. Одно удовольствие хорошо – десять лучше, вот и вся его философия.

– Я не знаю, насколько реальным тебе представляется найти убийцу, – гневно продолжила она. – Хочешь, чтобы все было хорошо? Хочешь остаться в стране? Тогда иди и займись расследованием! И прекрати закидываться наркотиками и жалеть себя!

Ее слова разом вернули его к жуткой действительности: расследование зашло в тупик, Корнелия в ярости, Каллиста исчезла. Обстоятельства вполне печальные, как раз для того, чтобы искать забытья не очень легальными средствами…

– А ты никогда не хотела просто не думать?

Лицо Мэй из сердитого стало очень удивленным:

– В смысле?

Он перекатился на спину и уставился в потолок:

– Я очень много думаю, Мэй. Постоянно. Вижу, замечаю – много всего. А мозг каждую деталь анализирует, снова и снова, так и эдак ее крутит. Расследование. Мое присутствие в РОСА. Храм тот. Ты.

Тут он вздохнул.

– Я не могу отключить мозг. Он как белка в колесе. Вот почему я принимаю снотворные, чтобы уснуть.

– Да? А я-то думала, что ты накачиваешься снотворными, потому что закидываешься с утра стимуляторами.

Его буквально физически обдало ее презрением. Обычно Джастин в таких случаях реагировал на уровне рефлексов, как от удара молоточком невропатолога по колену, – выходцев из каст он ненавидел безмерно. Но тут он не разозлился, а почему-то почувствовал себя… никчемным.

«Я сказал или сделал что-нибудь неподобающее?» – спросил он воронов.

«Передоз?» – безмятежно предположил Гораций.

«Вы знаете, о чем я».

«Ты сделал ей предложение», – ответил ворон.

«Да вы что…» Вот этого Джастин не помнил совсем. После того, как он принял дозу «Врат рая», он мало что помнил. Судя по самочувствию, принял он не одну дозу.

«Ну и как все прошло? Результат я вижу – я в больничной кровати, а не в ее».

«Ты был весьма красноречив, – сказал Гораций. – Выражался весьма поэтично. Я бы пошел с тобой».

«Ты предложил ей царский венец. Корону», – холодно и очень серьезно сказал Магнус.

Джастин почувствовал, как сердце ухнуло вниз и затрепыхалось где-то в районе пяток. Понятно, что под кайфом чего только не сделаешь. Но на то, что его разберет на запретные действия, он не настраивался. Сейчас в голове прояснилось, Мэй смотрела на него снисходительно – как мерзко! Как она смеет! Под этим взглядом он мог сопротивляться ей. Хорошо, что она не изменила себе – по-прежнему ненавидит его и презирает плебеев в целом. Иначе…

– Если я снова буду к тебе приставать, – выдохнул он, – разрешаю дать мне с размаха в челюсть.

Вот этих слов она не ожидала:

– Но… почему?

«Потому что если я снова с тобой пересплю, то стану слугой неведомого бога».

– Потому что ты абсолютно четко обозначила свои нордические предпочтения. И я уважаю твой выбор.

Он заявил это, не подумав, – просто хотел, чтобы она держалась от него подальше. Он не пытался выглядеть благородным рыцарем. И все равно – что-то такое, чего он не ожидал, мелькнуло у нее в лице.

«Ты только что поднялся в ее персональном рейтинге примерно на два процента, – проницательно заметил Гораций. – Это первая твоя удачная ремарка в диалоге. Сейчас, как ни странно, ты не выглядишь в ее глазах как полный идиот». Ворон был доволен – еще бы. Они с напарником желали их скорейшего с Мэй примирения.

А вот Магнус оказался настроен не так оптимистично:

«Чтобы наладить с ней отношения, тебе не только вину придется загладить. Я же тебе говорил – за ней следуют боги. Одна богиня вообще от нее не отстает. Ты должен помочь Мэй освободиться, вернуться к ее собственному богу. Ты же видел, что на нее находит во время боя».

«Тьма», – согласился Джастин. Он видел ее – почти физически ощутимую тень, которая опускалась на Мэй во время схватки.

«Все оттого, что боги не могут заговорить с ней нормально».

«Как же, интересно знать?».

«Во сне».

«А почему нет?» – спросил Джастин.

«Это я у тебя хочу спросить», – ответил Магнус.

И Джастина осенило:

«Естественно. Потому что она не спит».

«А ты умный, – одобрительно заметил Гораций. – Жаль только, что глупый такой».

«Будь осторожен, – предостерег Магнус. – Богиня, что следует за ней, может заподозрить еще чье-то присутствие. Ты, конечно, упрешься и станешь все отрицать, но в тебе видна сила. Не всем, конечно. Но видна. И ей уж точно не понравилось, что Мэй пытались перехватить и отобрать в том храме».

Джастин сначала не понял, о чем речь. А потом вспомнил: Мэй, стоящая перед статуей богини – огромной, сияющей, как день. В ней чувствовалась мощь, сравнимая с той, что опускалась на Мэй во время боя. Только та была темная и жуткая, а эта – теплая, зовущая и полная жизни.

«А что это было?» – спросил он.

«Другой бог хотел вырвать Мэй из-под власти черной», – ответил Магнус.

«Владычица с книгой?»

Не слишком вероятно, чтобы богиня учености – и вдруг позарилась на Мэй.

«Нет, другое божество. Весьма предприимчивое, кстати. Увидело шанс – и воспользовалось. Но вообще боги часто слабеют на чужой территории».

Мэй всмотрелась в лицо Джастина:

– Почему ты так на меня смотришь?

Тут он понял, что таращился на нее все время, пока разговаривал с воронами. Но он быстро нашелся:

– Ты только Син об этом не рассказывай, ладно?

– Я и не собиралась.

– Син тебе оладушек нажарила, ты их съела несметное количество. И вы, дамочки, спелись…