— Где ты сейчас? — спросил после довольно продолжительной паузы Виктор Сергеевич.

— Работаю в школе.

— А языкознание?

— Языкознание сейчас, во-первых, никому не нужно, а, во-вторых, не кормит.

— Давно из-за границы? — спросил Виктор Сергеевич.

— Давно, но все мои проблемы появились именно там, за границей.

— Расскажи подробнее.

— Слушайте, — сказал Расим и рассказал все, что с ним произошло в Турции.

— Давай уточним некоторые детали, — сказал ему после этого Виктор Сергеевич. — Ты сейчас сам оценишь все, что с тобой произошло. А я буду видеть, не преувеличиваешь ли ты опасность.

— Хорошо, — ответил Расим.

— Скажи мне, пожалуйста, каким образом на тебя налетел Фарук. Вспомни этот момент в деталях. Сие очень важно для того, чтобы определить, случайной была эта встреча или нет.

— Он встретил меня в вестибюле отеля.

— Как назывался отель и его категория.

— Русские называют его «Отель Фалкон», но полностью его название звучит как «Клаб хотел Фалкон». Он четырехзвездочный. В общем, чем-то похож на хороший маленький санаторий советских времен с системой «все включено».

— Ты не поинтересовался, сколько дней до встречи с тобой жил там Фарук?

— Нет, Виктор Сергеевич.

— Жаль, этот факт нам сразу же пролил бы свет на многое… Но Бог с ним, пойдем дальше. Какого черта он приехал в Турцию, если у него то же самое море в Каморкане?

— Ну, здесь все просто. Каморкана — страна жестких мусульманских традиций, и люди типа Фарука предпочитают отдыхать в светской Турции. Он даже сказал мне, что все это похоже на отдых финнов в Ленинграде. В Финляндии был сухой закон, и финны приезжали в Ленинград оттянуться.

— Он хорошо говорит по-русски?

— Я бы сказал, что не совсем хорошо. Но его можно понять, да и он понимает русскую речь, если не частить и выговаривать слова четко.

— Где Фарук учился русскому?

— Он сказал, что в славянской академии.

— А есть такая в Каморкане?

— Не знаю, но, по-моему, таковой факультет есть в университете в Анкаре. И по контексту наших бесед я понял, что он именно там и учился.

— Расскажи, пожалуйста, мне еще о самом начальном моменте встречи. Он увидел тебя и сказал: «О, да это Расим!» Или извинился и поинтересовался, не Расим ли ты?

— Нет, все было еще интереснее. Он стал читать стихи.

— Чьи стихи, его или твои?

— Нет, он стал читать стихи Ахундова в русском переводе.

— Какое отношение ты имеешь к этим стихам?

— Когда-то в Баку на студенческой конференции я делал доклад по Ахундову и цитировал эти стихи.

— Прекрасно, сам-то ты их помнишь?

— К сожалению, нет.

— Вот видишь, а Фарук, который с твоих слов не так хорошо говорит по-русски, запомнил то, чего не помнишь даже ты. О чем это говорит?

— О том, что контакт или встреча была неслучайной.

— Правильно, не зря же ты когда-то учился на курсах и готовился к оперативной работе в военное время.

— Вы хотите сказать, что это время пришло?

— Расим, для спецслужб время всегда военное. Это для армии есть вероятный противник, к столкновению с которым она готовится. Но такого столкновения может не произойти, потому что нет войны. Для спецслужб же противник всегда реален… Скажи, этот инцидент с фальшивой купюрой произошел на третий день после вашей встречи с Фаруком?

— Нет, на второй.

— Да, эти ребята не стали терять время… Тогда еще один вопрос. Ты сам выбирал обменный пункт?

— Как у вас дела с Тимкиным? — спросил меня новый начальник отдела после очередного совещания.

— Осуществляем проверку на учебных поручениях.

— И как он?

— Психологически устойчив, хорошая память, контактен.

— Ищите фактуру, которую можно положить в основу легенды его возможного бегства за границу.

— Фактура эта есть. У него дядя был репрессирован.

— Ну, у кого дяди не были репрессированы…

— Дело не в репрессиях, а в том, что он парень пишущий и хотел бы написать историю своей семьи, где центральным событием будет то, что связано с его дядей, крупным строительным начальником.

— Он хотел бы или вы этот факт привели для фундамента будущей легенды?

— Я.

— А вообще как он отнесется к нашему предложению?

— Я думаю, оно будет для него шоком.

— Так вы же его готовили!

— Я готовил его на проигранных уже ситуациях. Мало того, мои задания относились к решению контрразведывательных задач.

— Не заиграйтесь, — сказал начальник и отпустил меня восвояси.

Разговор с начальником подтолкнул меня к тому, чтобы сделать главный шаг в работе по привлечению к сотрудничеству человека, который не имел ранее к разведке никакого отношения.

Я написал рапорт, получил санкцию на дальнейшие действия и встретился с Анатолием в Северном парке.

Мы уселись на скамейке на безлюдной аллее.

— Толя, — сказал я ему, — как ты представляешь свою жизнь после увольнения в запас?

— Уеду на родину, — сказал он, — поступлю в университет на журфак.

— То есть ты хочешь стать журналистом?

— Да.

— Журналист — это профессия. То есть деятельность, которая будет тебя кормить. А в рамках этой профессии, чтобы ты хотел сделать?

— Написать книгу…

— А не попробовать ли тебе остаться в Германии, на сверхсрочную? Ты не думал об этом?

— Честно признаться, нет.

— Скажи, а как бы ты, как журналист, отнесся к путешествию по миру и написанию чего-то вроде путевых заметок?

— А это возможно?

— Это возможно, посмотри, как развивается туризм. В скором времени вообще не будет проблем выехать за границу. Есть и другие варианты, которые могут совместить реализацию твоих творческих планов. Вот ты сказал Наташе Коледун, что у тебя есть задумка написать книгу о вашей семье, но вряд ли ее удастся опубликовать в СССР, потому что там должна быть глава о твоем дяде.

— Откуда вы знаете, что я так говорил Наташе?

— Толя, я все знаю, у меня работа такая — все знать. Если бы я не знал этого, я бы с тобой не встречался. Ты почему мне сразу не сказал, что тобой интересуется Наталья Коледун?

— Я полагал, что это личный контакт, она журналист…