Страх в его глазах выдавал его истинные мысли, и мне не нужно было спрашивать, что пугало его больше всего.

Я полагала, что он использовал эти занятия, чтобы вспомнить то, что он знал, а не научить меня тому, чего я никогда не делала. Я не хотела, чтобы он слишком много думал о том, что эти навыки были потеряны. Я верила в доктора Лейн. Килл вспомнит.

Обязательно вспомнит.

Просто нужно терпение.

Я поставила мясную пиццу рядом с его клавиатурой, и он поднял взгляд, оторвавшись от того мира, в котором существовал, уставившись на четыре светящихся экрана. Повернув стул ко мне, Артур смотрел, как я открыла коробку.

— Обед подан. Как ты понимаешь, это была гигантская попытка поохотиться и зарезать что-то столь же коварное, как пицца.

— Спасибо.

Мое сердце рухнуло. Я хотела, чтобы он выдавил улыбку. Чем больше часов проходило, тем больше Арт вел себя так, как будто находился под домашним арестом. Разве он не видел, что я всего лишь пытаюсь вылечить его, чтобы он снова мог быть здоровым?

Оглядываясь на экраны, он рассеянно протянул мне кусок пиццы.

Артур мог убить голыми руками, контролировать Клуб байкеров-анархистов, заработать миллионы, торгуя на бесчисленных фондовых рынках, но он все еще был мальчиком, которого я знала много лет назад. По-прежнему зациклен на математике — до нездоровой одержимости.

Я смотрела на него, откусывая кусочек.

Температура в его офисе, казалось, была настроена так, чтобы соперничать с тропическим лесом Амазонки, но на Артуре были низкие черные шорты и темно-серая толстовка. Он выглядел как молодой профессор колледжа в творческом отпуске с растрепанными волосами, пятичасовой щетиной и томатным соусом, размазанным по губам, в то время как я была в синем макси-платье и проклинала жару.

Почему он был в свитере? Было ли ощущение холода еще одним признаком сотрясения мозга?

Он сказал, что почувствовал себя намного лучше, но черные круги под глазами намекали, что он лжет.

Опять.

Похоже, моя угроза в ванне три дня назад не сработала.

Мне почти жаль, что я не пошла в медицинский институт, а в ветеринарный — тогда могла бы лучше подготовиться к его исцелению. Пребывание в его офисе напомнило мне о том, как я накладывала на него швы, наставляла на него пистолет и страдала от осознания того, что он был больше, чем просто торговец людьми — я знала.

И я не сдавалась.

«Так же, как и не сдамся сейчас».

Усевшись в дополнительное офисное кресло, я прожевала кусок пепперони.

— Может быть, нам стоит вызвать врача? Убедиться, что с тобой все в порядке?

Артур сглотнул, вытирая рот тыльной стороной ладони.

— Ты мне не доверяешь?

Воздух вспыхнул от внезапного спора.

— Что это должно означать?

«О, боже. Я не хочу ругаться».

Я положила пиццу.

— Я просто имею в виду, что не хочу, чтобы ты притворялся, что тебе лучше, когда это не так.

— А кто сказал, что это не так?

Я отвернулась, пряча огонь в своей душе.

— Неважно, Арт. Это твоя голова. Твоя боль.

Схватив пиццу, я помахала ею у него перед носом.

— Но если ты внезапно упадешь в обморок или упадешь замертво, я прокляну тебя навеки. — Мой голос понизился от убежденности. — Твоя жизнь теперь моя, и ты несешь ответственность за то, чтобы заботиться о ней, потому что, если ты не… я буду…

— Что ты будешь? — Его голос был тяжелым и мягким.

Мое сердце екнуло, когда он проглотил еще один кусок.

— Я буду в бешенстве, ясно? Я слишком сильно тебя люблю, чтобы ты оставил меня.

Внезапно кусок пиццы полетел в сторону, и он прижал меня к стулу. Его рот прижался к моему. Арт впился в меня всепоглощающим поцелуем со вкусом страсти и орегано, пока я не забыла, почему злюсь, и не поддалась его приказу.

Я раздвинула ноги, соски сжались, киска намокла.

Потом зазвенел маленький колокольчик, отрывая Артура от моего рта и перехватывая его внимание.

Я ненавидела этот колокольчик.

— Блять! — Артур отпихнул коробку с пиццей и яростно защелкал мышкой, когда красная точка на одном из экранов выскочила из своего маленького квадратика и пронеслась мимо синей линии.

— Что? Что случилось?

— Эта гребаная пара взорвалась. Пробежала прямо через мой стоп-лосс за считанные секунды. Господи, как я так сильно облажался?

Мое сердце забилось от ярости и страха в тоне Артура.

— Может быть, сейчас плохой день для этой валюты?

Он покачал головой.

— Моя система была надежной.

Его глаза встретились с моими, полными паники.

— Я только что потерял сотню тысяч. Это самое большое, что я потерял с тех пор, как начал торговать на долбаных рынках, — схватив себя за волосы, он сильно потянул. — Чертова черепно-мозговая травма. Ебаный Рубикс!

— Эй, все будет хорошо.

— Будет? — взревел Килл. — Потому что я уже на исходе, Клео. Я не могу… не могу больше здесь оставаться. Мне нужно что-то делать. Я не могу позволить Мо и Хопперу реализовать мой последний план мести.

Встав, он нажал на клавишу, погасившую экраны, и бросился к двери.

— Подожди! Куда ты собрался?

Обернувшись, он рявкнул:

— Я больше не трачу время зря. Мы идем в «Чистую порочность».

Грассхоппер поднял глаза от бухгалтерской книги, когда Артур ворвался в гостиную, сжимая мою руку в своей, таща меня за собой. Главное пространство в «Чистой порочности» было тихим и гостеприимным, его полированные половицы и безупречно чистые поверхности так отличались от грязи «Кинжала с розой».

Хоппер просиял.

— Если это не през и его старушка.

Артур бросил на него взгляд.

Прохлада в комнате была желанной после жара послеполуденного солнца. Перед глазами все еще мелькали отпечатки потертостей шин и масляных пятен от яркого бетона за пределами «Чистой порочности».

Отряхнув джинсы и белую футболку, я оставила попытки скрыть влажность кожи или блеск пота. Мне не хватало макси-платья, но оно было не самым практичным для мотоцикла.

Я попыталась высвободить свои пальцы из мозолистых пальцев Артура. Поездка на мотоцикле и нарастающего напряжения между нами было достаточно, чтобы мне понадобилось немного пространства.

После того, как мне удалось освободиться, Артур бросил на меня вопросительный взгляд, а затем направился к Грассхопперу и в