Джеффри покачал головой, заметив, что мальчик склонился перед ним в поклоне. Прошло всего пять коротких дней с тех пор, как он вновь обрел память, но за это время с ним произошла разительная перемена. Он стал совершенно необузданным и лишился всякого страха. И дважды на дню кому-нибудь приходилось спасать его от неминуемой смерти.

– Ну, что скажешь в свое оправдание? – строго спросил барон.

Его душил смех, но он всеми силами сдерживался – мальчик должен знать, что не имеет права выходить за определенные рамки, иначе не видать ему рыцарства.

Джеффри не без основания полагал: стоило ему только улыбнуться, и жена набросится на него с кулаками.

Томас встал на колени и положил руку на сердце, но исподтишка подглядывал, какое впечатление произвел его высокопарный жест на сурового воина.

Громадный человек по-прежнему хмурился. И тогда мальчик крепко зажмурил глаза и сказал:

– Простите меня, пожалуйста, я больше не буду.

– Никакой дисциплины! Просто не представляю, сможешь ли ты когда-нибудь стать рыцарем, – объявил барон. – Вставай и следуй за мной. Дам тебе работу, чтобы было неповадно больше безобразничать.

– Милорд, можно тебя на пару слов. – Мягкий голос Элизабет пролился, словно бальзам, на сердце.

– Ступай вниз и жди меня у лестницы, – приказал ребенку барон.

Как только за Томасом закрылась дверь, Джеффри принялся неудержимо хохотать.

– Нисколько не смешно, – раздраженно возразила жена. – Отец распустил его, и он ведет себя, как звереныш. Никакого воспитания!

– Не будь к нему слишком строга, – возразил муж. – Мальчик не так уж плох и со временем поймет, что от него требуется.

– Сара сообщила, что ты приказал паковать вещи, – переменила тему Элизабет. – И когда же…

– Расскажу обо всем вечером, когда останемся наедине.

Общаясь с Элизабет, Джеффри теперь постоянно следил за собой. Его радовало перемирие с женой, и он не хотел его нарушать.

– Отправимся ко мне через пару недель. Но прежде мне придется кое-куда съездить, решить одно дельце. – Он сознательно умолчал и о цели своего путешествия, и о том, что ему предстояло сделать. – Это ненадолго. А когда вернусь, ты уже соберешься.

– А что будет с Томасом? – Элизабет поняла, что боится услышать ответ.

Она крепко сцепила за спиной пальцы, чтобы муж не увидел, как дрожат ее руки.

– Элслоу останется с ним в качестве временного опекуна, – объяснил Джеффри. – Хватит с него пока перемен. – Он улыбнулся, увидев удивление жены. – Ты, верно, думаешь, что я какой-нибудь монстр?

– Вовсе нет, – улыбаясь в ответ, с облегчением прошептала Элизабет. – Напротив, я считаю тебя очень рассудительным.

– А следующим летом Томас переедет к нам. За это время я успею все как следует укрепить, чтобы он ничего не сумел разрушить.

Намек на диковатость и неуклюжесть брата заставил Элизабет рассмеяться. Она согласно кивнула, стыдливо, но решительно подошла к Джеффри и обняла за талию:

– Вместе будем забивать гвозди. Значит, ты не отправишь брата к королю? Ты передумал?

– Передумал, – признался Джеффри, восхищаясь тем, что жена была рядом. Погладив ее по волосам, он добавил:

– В последнее время я изменил свое мнение по очень многим вопросам.

– Например? – улыбнулась Элизабет. Джеффри уже собрался ответить, но жена, опередив его, потянулась и поцеловала его в губы. Барон с радостью ответил на поцелуй.

– Например, мне стало нравиться, что ты меня обожаешь. Стал привыкать к твоим страстным прилюдным проявлениям чувств.

Элизабет рассмеялась, и ее глаза вспыхнули лукавым огоньком. Барон уже знал этот взгляд и ожидал очередной ловушки.

– Неужели ты считаешь себя таким неотразимым?

– По правде сказать, до того как встретить тебя, я так не думал, – ответил барон и посмотрел на жену с хитрецой. – Мой шрам сводит многих с ума. – В это время Элизабет покрывала поцелуями розоватый рубец. – И знаешь… – Он вдруг забыл, о чем собирался сказать, потому что она дошла до мочки уха и теплое дуновение ее дыхания всколыхнуло в нем горячую волну страсти. – Не глупи… На дворе день, и мне нужно многое сделать. – Джеффри хотел, чтобы его голос прозвучал твердо, но понял, что безнадежно проиграл.

Элизабет отстранилась и пылко посмотрела на мужа.

– Не сомневаюсь, милорд. – Она прошептала это так, что у Джеффри вдоль бедер пробежала дрожь. – Очень многое.

Он снова притянул жену к себе и вздохнул:

– Никакой в тебе нет дисциплины.

Элизабет начала игру как шалость: хотела доказать мужу, что и она неотразима, но быстро забыла о своих намерениях. Шалость превратилась в нечто серьезное, и она уже наслаждалась его восхитительными поцелуями.

Позже ни один из них не мог вспомнить, кто кого раздел…

– Что ты со мной делаешь, Джеффри, – услышала она собственный стон. – Что… – хотела она снова спросить, но голос растворился в поцелуе.

Все звуки заглушил язык, который с бархатной властностью ворвался к Элизабет в рот.

В следующий миг она дала волю страсти. Впилась ногтями в спину мужа, когда тот прижал ее к стене. На этот раз они не были друг с другом нежны. Джеффри держал ее на бедрах и думал лишь об одном – как бы замедлить темп, чтобы она достигла вершины страсти прежде него. Но Элизабет двигалась в бешеном ритме, и мысли исчезли сами собой. Он неистово входил в нее вновь и вновь и даже не слышал ее гортанных криков.

– Я люблю тебя, Джеффри.

Признание в любви совпало с мигом физического освобождения – Элизабет уже не могла сдержаться. Вся содрогаясь, она шептала вновь и вновь, как заклинание:

– Да, да, люблю…

– Ты меня пьянишь, – послышался его прерывистый шепот.

– А ты меня. – Голос Элизабет был тихим, томным и светлым, как ее настроение.

Она восторженно улыбнулась. Ее губы припухли от поцелуев, широко раскрытые глаза, были полны безоглядного доверия, и он подумал, что Элизабет – самая очаровательная и обольстительная женщина на свете.

– Тебе со мной плохо? – смущенно спросила она, не понимая, почему муж не отрывал от нее пристального взгляда.

Джеффри сжал ладонями лицо жены и прошептал:

– Ты сказала, что любишь меня. Это правда или слова вырвались в порыве страсти?

Он нахмурился и ждал ответа. От волнения мучительно замирало сердце.

– Люблю, – стыдливо призналась Элизабет и пожалела, что в объятиях мужа не в состоянии укрыться от его немигающего взгляда.

Она первая открылась ему и тем самым обнаружила собственную беззащитность, которую до этого тщательно скрывала.