Она старается сохранить нейтральный тон голоса, но по отдельным ноткам я понимаю, что она очень волнуется, задавая этот, несомненно, судьбоносный вопрос. Но тетя была бы не тетей, если бы намекала или и вовсе ждала, пока я сама решусь рассказать о планах на будущее. Тем более меня можно ждать долго, я вечно хожу в неопределившихся.

— Да нет, я его продаю, тут и покупатель нашелся, — отвечаю прямо. — Мне твой север не нравится, конечно, но здесь я оставаться не хочу.

— Счастье — то какое, Оленька! — в голосе тети слышится облегчение. — Я уж было подумала, что погостили и уезжаете.

— Да в доме бы и тебе место хватило, что ты за глупости думала.

— Нет, слишком жарко у вас бывает, не хочу, — категорично отвечает она. — Ты лучше скажи мне, что за покупатель? Он прям берет или так, думает?

— Берет. Это Михаил Юрьевич, отец Глеба, — не скрываю и это.

— Ой, — тетя настораживается, — подозрительно как — то. У них вся семейка ушлая, ты уж будь там осторожнее, Оленька, хорошо? Лучше бы, конечно, с Егорушкой посоветоваться, он все же адвокат.

— Успокойся, — произношу резче, чем нужно, — у меня все под контролем. Я в состоянии справится сама, не вечно мне сидеть за спинами мужчин. За одним уже посидела, хватит. А Егор наверняка уже уехал. Он не любит подолгу где — то быть и привязываться. А, может, официальная супруга смогла уговорить его с ней поехать. Мне все равно, он мне помог, и спасибо. Пусть дальше своей жизнью занимается.

Конечно, мне не все равно, это откровенная ложь, но раскрывать свои чувства тете я не намерена, она и без того не поняла моего нежелания поговорить с Егором. Не хочу ругаться на тему наших с ним несостоявшихся отношений.

— Но ведь ты в него влюблена, я чувствую, хоть и сильно обижена.

— Тетя, где твоя логика? — все же я раздражаюсь. — Да, влюблена, и что? Из — за этого я должна набрать ему и попросить помочь с продажей дома? Извини, но это полный бред. И вам уже пора купать двойняшек, и без того разговор затянулся.

— Олечка, я на твоей стороне, котик. Все будет хорошо! Отдыхай! — отчего — то повеселевшим голосом произносит тетя и отключается.

Смотрю на телефон в недоумении, а потом в кои — то — веки слушаюсь чужого совета и действительно отдыхаю.

72

— Все хорошо, я проверил, можете подписывать, — доверительным тоном говорит мне на ухо юрист, к которому я обратилась, чтобы грамотно продать дом.

— Я ведь все проверяю, не просто так здесь сижу, — оскорбляется нотариус, которого выбрала тоже я.

Искренне надеюсь, что мои решения, действительно, мои, а не искусное незримое манипулирование моего свекра. Мало ли, вдруг ему под силу и такое.

— Я рада, — коротко отвечаю обоим и подписываю договор.

— Деньги уже на твоем счету, Оленька, — произносит Михаил Юрьевич, смотрящий на всех нас, как монарх на простолюдинов, пришедших просить милостыню у стен его дворца. Вроде и прогнать сразу нельзя, а много давать тоже не хочется. — Можешь проверить.

— Да — да, я уже, — мельком бросаю взгляд на приложение в телефоне, — все четко, как и договаривались.

— А по — другому быть и не могло, Оленька, — Михаил Юрьевич бросает на меня снисходительный взгляд и поднимается на ноги. — Что ж, пора мне, дела.

— Ключи, — протягиваю связку и тоже встаю. — Я сюда приехала на машине, забирать больше ничего не нужно. Личные и детские вещи перебрала, что — то выкинула, что — то забрала.

— На здоровье. Моим внукам привет, с нас подарки на Новый год и день рождение. Езжай осторожно, — он перебарывает себя и в последний момент приобнимает меня.

— Спасибо, постараюсь. И вашим всем привет, — специально не называю Глеба и его мать по отдельности. — До свидания.

— Прощай.

На этом наша странная встреча заканчивается, и я с облегчением выхожу на улицу, сажусь в автомобиль и трогаюсь. Звук мотора меня успокаивает, руки с наслаждением держат руль, и я вся предвкушаю восхитительную длинную поездку. Конечно, путь неблизкий и лучше его преодолевать со сменным водителем, но ничего, я справлюсь.

Подбираюсь к выезду из города и попадаю в стандартную для этого места пробку. Частично отвлекаюсь на рюкзак, стоящий на пассажирском сидении, проверяю, хватит ли мне перекуса или лучше сейчас закупиться, пока цивилизация рядом, и, к счастью, краем глаза замечаю резкое движение сбоку от моей машины и лишь на голых инстинктах успеваю среагировать и затормозить.

Адреналин мгновенно повышает пульс, мое сердце стучит где — то в горле, и я судорожно сжимаю побелевшими пальцами руль, всматриваясь в причину моего экстренного торможения.

— Да быть этого не может, — выдыхаю в удивлении, смотря на свою улыбающуюся помеху.

Резко паркуюсь у обочины, благо, я как раз рядом с удобным карманом, и выскакиваю из машины, потому что не верю своим глазам. Он не может быть здесь, просто не может!

73

— Ты в своем уме?! Я могла тебя задеть! Давно в больнице не был? Почему ты тут? Тебя выписали? Тебе ж нельзя! — накидываюсь на Егора.

— Оля, — его губы растягиваются в широкой улыбке, — я скучал.

— Скучал он, — произношу уже менее воинственно, — все равно это не повод кидаться под машину.

— Конечно, ты права, — Егор делает шаг ко мне и, неожиданно, обнимает. — Хотя нет, не права, — он утыкается носом в мою макушку, — ради этого точно стоило.

Я затихаю в его объятиях, отталкивать Егора или что — то еще говорить ему совсем не хочется. Да и меня атакуют муки совести.

— Прости, — практически беззвучно выдыхаю куда — то в грудь Егора, — пожалуйста, прости меня.

— Это за что? За не случившуюся аварию? — он широко ухмыляется.

— Нет, не за нее. Тут ты сам виноват, а я молодец, вовремя среагировала.

— Ты рылась в своем рюкзаке! Отвлекалась от дороги!

— Отстань! Не будь занудой. Слева и сзади меня водители сидели в телефонах! Вот где настоящее опасное отвлечение от дороги.

— Ладно, уговорила. Так за что же простить тебя, Оля? — Егор впивается в меня внимательным взглядом, под которым я заметно тушуюсь и хочу куда — нибудь спрятаться.

— Ты знаешь, — тихо говорю груди Егора, — я трубку не брала и больше не приходила в больницу. Но я постоянно справлялась о твоем самочувствии в регистратуре!

— Молодец какая, — усмехается одноклассник. — Да только не за то ты извиняешься. Ты решила все за нас обоих, не выслушала мою версию.

— Ты изобразил