Вот в основном вокруг этой темы беседа и крутилась. Мне до заправки дела не было, этот бизнес вообще не интересовал, и Эдвард об этом прекрасно знал, знал, что я не люблю сидеть на месте, что я – перекати-поле, жду не дождусь, когда закончу школу, после чего только меня и видели, сразу уеду, поэтому особо свои планы от меня не скрывал. Обсуждал, в какой фонд отправить деньги от продажи заправки с мастерской после их смерти. Кому продавать, вопрос не стоял, местные из тех же фермеров всегда готовы приобрести удачное место и удачный бизнес. Я ему как-то посоветовал усыновить детдомовца, но тот сразу сказал, что против. Им уже приходила такая мысль, но Эдвард из тех людей, что свои дети – это свои дети, чужих ему не нужно, просто душа не лежит. Чужой всегда останется чужим. Так что идея была похерена сразу.

Повесив одну створку, я проверил, как работают стопоры, но второй заниматься не стал, завтра доделаю, мне пока окончание ремонта не к спеху, для себя это делаю, с большим удовольствием, вот это удовольствие и растягиваю. Попив ещё лимонада, Эдвард покинул трейлер и направился к зданию заправки, а я выключил весь инструмент и занялся уборкой. Когда вынес наружу часть материала, то услышал выстрел и увидел, как Эдварда, который совсем немного не дошёл до двери чёрного хода офиса, на моих глазах отшвырнуло вбок. Он несколько раз перекатился по щебёнке и замер в нелепой позе.

Отреагировал я мгновенно: отшвырнул дерево, разные обрезки и прыгнул за верстак, тот, железный, обшитый со всех сторон, эвакуатором я его сюда привёз, на руках не поднять. Этот верстак – единственное укрытие вблизи, вот я и прыгнул за него. Почти сразу раздался звон и противный визг рикошета. Точно, в меня стреляли. Тут же ещё один хлопок и звон пробитого бокового листа. Достав из кармана мобильник, я быстро набрал Аниту. Как только она сняла трубку, я быстро заговорил:

– Слушай меня внимательно. Кто-то застрелил старика Эдварда, прямо у дверей его заправки. Работает снайпер. В меня тоже стреляли, слегка зацепили, царапина, я в укрытие успел прыгнуть. Похоже, стрелял племянник Эдварда, ты про него знаешь, все этого идиота знают. Он со стороны посадки стреляет, звук оттуда. Винтовка, крупный калибр, будьте осторожны.

В это время раздался очередной выстрел – и новая пробоина, укрытие оказалось не таким и безопасным, разве что стрелявший меня не видел. Первый рикошет, второй задел слегка, а в третий раз промах, и лист дважды пробит. Нужно менять укрытие, рано или поздно он меня достанет, видимо, до последнего пошёл, раз позиции не меняет и не пытается скрыться.

– Он ещё здесь, идиот, поторопитесь. Какие дороги перекрывать, знаете, учить не буду. У него коричневый «олдсмобиль» девяносто второго года выпуска с белым верхом, насколько я помню. В прошлый раз на нём приезжал.

– Едем, – услышал я ответ Аниты.

Одной рукой убирая мобильник обратно в нагрудный карман своего технического комбинезона, второй зажимая рану на боку, я услышал крик жены Эдварда и, выглянув из укрытия, увидел её в дверях, и тут же заорал, чтобы она скрылась в доме, так как была под прицелом стрелка. Моментально раздался выстрел, и пуля чуть не задела старушку, но та шустро спряталась в помещении. Тут всё моё внимание обратилось на Эдварда: пошевелившись, он перевернулся на спину и, кажется, неосознанно начал шарить руками вокруг, видимо, не мог понять, что случилось. Вот он зажал рану на боку и так оставил руку. Похоже, догадался, что происходит.

Скрипнув зубами, я взял низкий старт, отметив краем сознания далёкие звуки сирен, и рванул к старику. Была надежда, что сирены спугнут стрелка. Оставить его под обстрелом я не мог, стрелок тоже не мог не видеть, как тот пошевелился, значит, добьёт, иначе всё зря. Если это племянник, то сразу скажу: Эдвард завещания пока не составлял, и в случае гибели обоих всё переходило их близким родственникам, соответственно тем, что из Бостона и этому самому племяннику. Если он докажет, что тут ни при чём. Не ушёл, просвистела пуля, и почти сразу я услышал далёкий звук выстрела, с двухсот метров лупит, но стрелять по быстро движущейся цели с оптикой трудно. И тот зачастил выстрелами. Но было поздно, забросив старика на плечи, скрипнув зубами от боли в боку, я вместе с ним ввалился в здание офиса через чёрный вход и, пробежав несколько шагов, рухнул на пол. Пули пробивали щитовые стены офиса чуть выше пола, едва не касаясь нас, пробивали стены мастерской, что-то там со звоном покатилось по бетонному полу. Из пробитых канистр с маслом вытекало содержимое, лопнуло и осыпалось витражное окно со стороны заправки, а стрелок не унимался. Хотя сирены были слышны где-то совсем рядом.

Посмотрев на масло, среди него и бензин перемешался, очищенный для разной техники вроде моего скутера или для бензопил, мотоблоков, я схватил хозяина за руку и поволок его наружу. По пути крикнул жене Эдварда, что тот жив. Как пожар не возник, даже не представляю, но мы с Эдвардом и его женой укрылись у парадного входа перед колонками. Испуганно причитая, женщина занялась перевязкой, используя в качестве перевязочного средства мою рубаху, которую я стянул.

А у посадки вдруг снова зазвучали винтовочные выстрелы – этот звук я запомнил на всю жизнь – и зачастили револьверы полицейских. Винтовка всего три раза выстрелить успела, после чего всё стихло. Вдали послышался вой сирены, похоже, неотложку вызвали, она нужна, о своём ранении я сообщал, не подозревая, что Эдвард не убит, а ранен. Около входа остановилась машина помощника шерифа, я лишь знал, что его звали Том. Это был высокий худой парень, он выскочил с дробовиком и побежал к нам. Узнав, что Эдвард жив, хоть и тяжело ранен, сейчас без сознания, осмотрел все помещения и, вернувшись, начал нам помогать. Чуть позже подбежали ещё несколько полицейских. Среди них и Анита. Она с облегчением выдохнула, увидев, что я жив. Подъехали медики, и на одной Эдварда с мигалками повезли в больницу, а у второй я сидел на ступеньке, и мне тут же делали обработку и перевязку. Причём медики требовали, чтобы я тоже поехал с ними. Пришлось оговориться, что сначала захвачу сменную одежду, не в окровавленном же комбинезоне ходить. Слегка скособочившись, я сходил к трейлеру, из которого прихватил пакет с одеждой, потом всё в нём отключил и запер его, после чего меня тоже с мигалками и сиреной повезли в больницу. А на месте остались полицейские да один из работников Эдварда, которого вызвала жена хозяина заправки, чтобы присмотрел тут за всем. Сама же уехала сопровождать мужа на «неотложке». По пути я позвонил Орлет, своему директору, и нейтрально предупредил, что, вероятно, мне не удастся сегодня быть на уговорённом месте встречи. Та уже слышала о стрельбе. Сказав, что перезвоню, я отрубил мобилу и задумался. Из услышанных фраз полицейских я узнал, что стрелка застрелили наповал. Тот палил прямо с водительского места машины. Видимо, думал, что так сэкономит время. Машина была угнанная, уже в розыске числилась, и несмотря на то, что документов у стрелка не нашли, несколько полицейских сразу опознали его. Как я и думал, племянник жены хозяина бензоколонки. Меня успели опросить, поинтересовавшись, почему я был так уверен, что стрелок именно племянник? Ответил, что на свидетеля я слабо тяну, можно было по мне не стрелять, тем более стрелок далеко был, но он палил, с упорством пытавшись добить меня. Этому племяннику я бока намял, пересчитав рёбра, такие это помнят и стараются исподтишка ответить. Так что никого, кроме племянника, на месте стрелка я не видел. Да и тупость того, что он остался в машине, также с ним сходилась. Правда, тут полицейский немного меня поправил. Может, стрелок и пытался скрыться, да только его машина подвела, не заводилась. Провода не мог обратно скрутить. Идиот, кто в таком деле глушит? Да и не смог бы он уйти, загоняли бы.