Еще более ошеломляло, что пихта получала от березы гораздо больше углерода, чем отдавала взамен.

Береза оказалась далеко не «страшным сорным растением»: она щедро делилась ресурсами с пихтой.

Количество поражало – его было достаточно для того, чтобы пихта могла производить семена и размножаться. Но что меня действительно удивило, так это эффект затенения. Чем больше тени отбрасывала береза, тем больше углерода она передавала пихте. Береза жила в полном согласии с пихтой, сотрудничая с ней.

Я снова и снова анализировала данные, чтобы убедиться в отсутствии ошибки.

Но результат был все тем же. Береза и пихта обменивались углеродом. Они общались. Береза обнаруживала потребности пихты и проявляла к ним внимание. Кроме того, пихта тоже передавала березе некоторое количество углерода. Как будто такой взаимообмен был частью их отношений.

Деревья были связаны, они сотрудничали.

Я была так потрясена, что облокотилась о выложенные плиткой стены кабинета; казалось, земля качается под ногами. Обмен энергией и ресурсами означал, что они работают слаженно, как система. Разумная система, воспринимающая и реагирующая.

Дышать. Думать. Поглощать. Обрабатывать. Я хотела позвонить Келли, но мы все еще находились в тупике. Скоро мы снова будем общаться.

Корни не преуспевали в одиночку. Деревья нуждались друг в друге.

Я перебирала стопку бумаг, фиксировавших конкурентное влияние деревьев друг на друга. Рядом росла стопка статей, подтверждающих их взаимопомощь. Я собирала эту информацию, потому что расстраивалась из-за серьезного раскола среди исследователей. На симпозиумах вспыхивали споры. Каждая из сторон обладала каким-то фрагментом истины, но всю сложность взаимодействия между деревьями еще предстояло выяснить. Независимо от этих разногласий, сплошное удаление местных растений продолжалось; разнообразие лесов приносилось в жертву. У меня был выбор. Я могла показать свои результаты людям, определяющим политику, рискуя тем, что они попытаются подавить меня. Или могла оставаться в лаборатории и надеяться, что кто-нибудь в конце концов воспользуется моими открытиями.

В кабинете зазвонил телефон.

Я встала из-за стола, чтобы ответить, хотя мне сюда почти никто не звонил.

Подняла трубку.

Словно издалека я услышала рыдания Тиффани, затем она выпалила:

– Сьюзи, послушай. Келли погиб.

Я вцепилась в край стола, прижимая трубку к уху.

До меня доносились обрывки слов Тиффани: он менял распылительные головки – подогнал трактор прямо к сараю – поставил на стоянку – не заглушил – нырнул под дверь сарая – дверь смяло – его придавило к самосвалу.

Я слушала застыв.

Тиффани сказала, что Келли предчувствовал беду. В прошлую пятницу он перегонял коров с альпийских пастбищ на нижние. Траву подморозило, ручьи покрылись льдом, скот скрывался в ноябрьском тумане. Келли увидел приближавшегося ковбоя. Он был рад, все-таки справляться со стадом в пятьдесят голов, когда есть только лошадь и его бордер-колли Ниппер, – тяжелая работа.

Келли присмотрелся: это был его старый приятель, который в знак приветствия приподнял потертую шляпу; под седыми усами расплылась улыбка. Он непринужденно сидел в седле, его длинные ноги согревали чапы[39].

Келли вздрогнул.

Он знал этого ковбоя. Но тот умер в прошлом году.

Старик подозвал его жестом, и Келли последовал за ним. Тот медленно ехал сквозь плывущий туман. Келли в неверии подстегнул лошадь, собираясь догнать. Ковбой обернулся, чтобы удостовериться: Келли следует за ним. Брат действительно двигался следом.

Так же внезапно, как и появился, старик скользнул в туман.

Келли испугался.

Тиффани начала причитать:

– Я сидела с ним в больнице, с холодным телом. Как он мог оставить меня?

Их ребенок должен был появиться через три месяца.

После звонка мир погрузился в тишину, словно все звуки исчезли. Время рухнуло. Меня непрерывно трясло. Дон играл в бейсбол, но я не знала где. В состоянии шока я добралась до дома. Нужно было звонить матери, отцу, сестре, бабушке, дедушке, но я ждала Дона. Он помог сообщить новость всем. Я переживала потрясение с каждым из них. Как будто меня снова и снова били по лицу.

На следующий день я прилетела в Камлупс. Мои чувства притупились, словно я попала в старый немой фильм.

Похороны проходили в мучительный холод. Голые тополя, пихты с раскидистыми кронами, поникшими под снегом. Тиффани положила руки на живот: кожа напоминала фарфор, на лице застыло горе. Мне хотелось встать рядом и просто побыть с ней, но я занималась родителями. Робин тоже была на шестом месяце беременности; она стояла в церкви рядом с Биллом и Тиффани. Собрались друзья Келли в ковбойских шляпах, надвинутых на глаза. Они рассказывали, каким хорошим человеком был мой брат, как они проводили время вместе. Церковные скамьи, которые стояли здесь задолго до нашего рождения и останутся после того, как мы все уйдем, обладали крепостью, с которой не мог сравниться ни один из нас, хранили торжественность, которую мы могли лишь попытаться впитать. Холодный Келли лежал в простом сосновом гробу. Я не могла дышать. Я хотела поцеловать его в лоб, но не могла наклониться. Меня терзали угрызения совести. Я никогда не смогу это исправить. Мы никогда не помиримся. Наши последние слова – жестокие язвительные фразы, брошенные в пьяном гневе и непонимании.

Брат и сестра. Разделенные навсегда.

Глава 9

Услуга за услугу

Боль накатывала волнами. Слезы, сожаление, гнев. Дон продолжал работу над диссертацией в Соединенных Штатах, поэтому я была одна. Мэри, наша соседка из Корваллиса, позвонила, чтобы утешить меня, сказать, что время лечит боль. Я оценила ее доброту, но страдания не ослабевали. Я не могла сосредоточиться на работе, поэтому ходила по горам на лыжах. Днем. Ночью. Длинные, изнурительные лыжные прогулки. Изводила себя, но делала это в лесу, который, как я чувствовала, мог облегчить даже мое горе.

Когда случается худшее, мы перестаем бояться того, что раньше нас пугало. Мелочей. Того, что не является вопросом жизни и смерти. Я погрузилась в исследования, лишь бы похоронить отчаяние из-за невозможности что-то исправить, пытаясь найти в своей связи с деревьями то, что навсегда потеряла с уходом брата. Я не уверена в причине – из-за произошедшего с Келли или несмотря на это, но я решила опубликовать результаты исследований. При поддержке Дейва, Дэна и остальных членов диссертационного совета я отправила статью в журнал «Nature».

Через неделю я получила письмо от редактора. Он отклонил статью, указав, что следует исправить.

Терять мне было нечего, поэтому я учла его замечания и отправила статью повторно – так, как когда-то бросала деревяшку в