– А это кто там у тебя? Эстонец?

– Нет, – зло ответил Сергей. – Китаец. За рисом зашел.

– Здорово, мы за ним гонялись, нужно отметить, – не обращая внимания на Слесарева, продолжал Дмитрий. – Вот ведь незадача, как в воду канул. Как не было. Ни следов, ничего. А он, стало быть, сюда…

– Скажите, что с Мельниковым?.. – неожиданно для себя спросил Хейти.

Дмитрий удивленно вытаращил глаза.

– Хорошенький вопрос. Особенно когда его задает человек, из пистолета которого вышеозначенный лейтенант Мельников и был застрелен. Или вы знаете еще одного человека с пистолетом «глок», который пьянствовал с Русланом Тимофеевичем в тот вечер? Не знаете? Жаль…

Хейти молчал. Дмитрий напряженно сверлил взглядом его силуэт на фоне окна. В сгустившихся сумерках, да с лампой в лицо, он мог видеть только силуэт.

– Я его не убивал, – наконец сказал Хейти. – Мне его убивать было незачем…

– Возможно, – согласился Дмитрий и сразу спросил: – А кто тогда?

Хейти снова замолчал.

– Ты зачем ко мне в квартиру влез, Дима? – взял инициативу на себя Сергей. – Да без понятых… Нехорошо.

– Слушай, капитан, ты не особенно ерепенься. Ты укрываешь человека, находящегося в розыске. И вообще… – Он сделал многозначительную паузу.

– Да ну?! – Слесарев удивленно округлил глаза. – В розыске?! Это новость, ничего не скажу.

– Угу, – вклинился Хейти. – Каком таком розыске? Я себя вчера по телевизору видел. Гуляю, достопримечательности рассматриваю. По стольному городу Москве. Вы там искали?

– Точно гуляешь? – спросил капитан.

– Как дважды два. Сегодня видел, – в тон ему ответил Хейти. – Под тем соусом, что, мол, визит протекает успешно.

– Ой, ну прекратите, а… – устало сказал Дмитрий. Пепел от сигареты упал ему на брюки. Он дернул ногой, пытаясь его стряхнуть. – Хватит мне тут заливать. Вы в дерьме по самые уши. Оба. На одном висит убийство и обвинение в шпионаже. А второй пойдет за пособничество. Это в лучшем случае. А если Ваньку валять не прекратит, то «за измену Родине» я ему устрою, как два пальца… Вам понятно, господа юмористы?

– Ясно, – тихо подтвердил Слесарев. – А вот если кто-то не заткнется, то я еще и за убийство пойду… Дмитрий презрительно усмехнулся.

– Кстати, – Сергей повернулся к Хейти, – как это ты, дорогой северный сосед, можешь пойти по статье за шпионаж? Что это ты, дорогой мой, в нашем городишке нашпионил? Уж не тарелку ли летающую порешил ты украсть?

При этих словах Хейти вдруг стало нехорошо. В голове послышался знакомый гул. Комната поплыла перед глазами…

Он изо всех сил ухватился за краешек стола, рядом с которым стоял. Под руку подвернулся какой-то листок. Хейти сжал руку. Послышался хруст, что-то покатилось. Рассыпались карандаши.

Гудящая тишина начала давить на уши.

Слесарев не заметил этой перемены и продолжал клоунским тоном:

– Али, может, ты порешил, мил человек заморский гость, у нас уворовать секрет производства хитрого снадобья, люпином именуемого? Да… Есть что воровать в нашем королевстве… Когда в нем такие славные охраннички сидят…

– Капитан… – начал было Дмитрий.

Но Хейти не слышал уже слов, погружаясь в вязкий черный кисель сумеречной комнаты. Где-то там, наверху, остались проблески сознания, Хейти он казались солнечными бликами на поверхности воды, а сам он погружался все глубже и глубже, все сильнее и сильнее подчиняясь чужой воле.

Наверное, впервые он не потерял сознания полностью. Неизвестно, что было этому причиной. Может быть, сознание уже успело приспособиться к тяжести чужеродной ориентировки. Может быть, сопротивляемость организма немного поколебала стальные оковы постороннего разума. Может быть, стремление быть свободным, свойственное любому человеку, все-таки взяло верх в борьбе с беспамятством.

Неизвестно. Просто Хейти видел и осознавал все, что происходит с ним, но сопротивляться не мог.

Уже не глазами стороннего наблюдателя, а своими собственными глазами Хейти видел, как его руки медленно поднимают пистолет. Направляют на сидящего на стуле Дмитрия.

В опустевшей голове твердо застряли две установки. Именно установки, потому что мыслями это назвать было трудно. Программа…

1. Обеспечить сохранность человека, имеющего доступ к Объекту.

2. Уничтожить лишних свидетелей и работников, связанных с Объектом, могущих помешать осуществлению задания.

Далее программа определяла «человеком, имеющим доступ», Сергея. А «работником, связанным с Объектом», – Дмитрия. Последний должен быть уничтожен.

Где-то там, внутри, Хейти чувствовал, есть еще множество пунктов…

Добротно и грамотно сделанная программа…

Погружаясь все глубже, Хейти последними каплями воли пытался удержать непоправимое, направив все силы на указательный палец правой руки, неуклонно вдавливающий спусковой крючок. Удержать… Удержать… У «глока» предохранитель тесно связан с курком, впервые Хейти об этом пожалел.

Он еще видел, как падает вместе со стулом Кактус-Дима, как капитан Слесарев махом ноги вышибает пистолет из рук Хейти…

– Водки! Водки!!! Водки ему!!! – кричит, кажется, Дмитрий. – Водки!!!

А потом пол повернулся вертикально, потемнел и больно ударил по голове.

Гул пропал.

Темнота упала на глаза.

Но не та темнота чужой власти, окутывавшая до этого Хейти ватным одеялом, а просто темнота, которая наступает, когда спишь.

«Водки мне… Это он про меня… – мелькнула мысль. – Напоят. Гады».

Лишь когда человечек мрет, лишь тогда он не врет.

Егор Летов

Напоили эстонского рыцаря прилично. Вернее сказать, даже не напоили, а наполнили: пока он был в полуотключке, Сергей попросту вставил ему в рот горлышко бутылки и опорожнил, не забывая встряхивать Хейти за шиворот, чтоб не захлебнулся.

Дмитрий-Кактус наблюдал за процедурой с плохо скрываемым ехидством:

– Переводишь водку куда зря…

– Пусть отдыхает, не видишь, с приветом человек… – беззлобно буркнул Сергей, прислонил Хейти к холодильнику и сел.

– Развязал бы ты меня, а, – негромко попросил Кактус. – Видишь, что творится?

– Вижу. Еще и ты начнешь тут руками махать… Сиди уж так. Сожрать что захочешь, попроси, я дам.

– Тогда дай оливку одну… Или две. Сергей метко закинул чекисту в рот две оливки. Тот прожевал, вздохнул и заметил:

– Двадцать три рубля банка. Ну не суки?

Сергей не стал уточнять, кого так припечатал Кактус. Ситуация была абсурдной, и из нее нужно было выкачивать все возможное, потому он сказал напрямик: