Кто-то влез на табуретку,

На мгновенье вспыхнут свет.

И снова темно…

Егор Летов

– И что это за задницы? – спросил Сергей.

– – Сюда едет милиция, – напомнил эстонец, но Сергей отмахнулся:

– Хрен с ней, с милицией! Что за люди?

– Националисты, кажется, – растерянно сказал Хейти. – Что они тут делают?

– Дохлые валяются, – отрубил Сергей, поднимая помповуху. – «Моссберт». Ты давай вали отсюда, понял? Сейчас и вправду менты приедут, я – то выкручусь, а насчет тебя возникнут всякие вопросы…

– Куда я пойду? – растерянно спросил Хейти.

– Смотри: выходишь из дома и сразу налево пошел, потом перешел дорогу, увидишь магазин «Спорттовары». За магазином – дом шестиэтажный, за ним еще один, а потом начинается лесопарк. В лесопарке, в глубине – бомбоубежище заброшенное, там, правда, бомжи живут, но лучше они, чем… Короче, пистолет у тебя с собой. Вот денег немного. – Сергей сунул эстонцу смятые в шарик бумажки. – Забирай жратву в пакет, что осталась, и вали, ясно?!

Эстонец судорожно соскреб со стола остатки закуски, сунул за пояс штанов свой «глок», и Сергей выпихнул его в коридор, скользя в кровавых лужах. Хейти загремел вниз.

Сергей повертел в руках пустой «макар», швырнул на стол.

За окном завыла приближающаяся сирена, потом вторая. Как в Лос-Анджелесе… Он сел на табурет и закурил.

Старшим группы приехал старший лейтенант Муромский. Заслышав топот на лестнице, Сергей заорал:

– Слесарев тут! Живой я! Остальные дохлые все! Стрелять не надо!

– Ну ты накрошил! – сказал Муромский, перешагивая через труп Кактуса. – Войну устроил… Что случилось?

– А я знаю? Сидел вот, с человеком разговаривал… Майор ФСБ, кстати.

Муромский переменился в лице. Он и так не слишком много хорошего ожидал от этой истории, а теперь и вовсе опечалился. Скользнув взглядом по валявшимся на столе «макару» и «моссбергу», он коротко выматерился и сказал сержанту:

– Забери пушки. И у покойников посмотри. А ты, Слесарев, давай грузись в машину… Целый сам-то?

– Что мне сделается? В КПЗ посадишь, Муромский?

– Сам понимаешь… Трупов вон сколько… – развел руками старлей. Сергей пожал плечами, сходил умыться и спустился вниз, внутренне поражаясь тому, что вышел из боя невредимым.

В отделении его ожидала торжественная встреча. Патрульные глазели с разинутыми ртами. Группа встречающих во главе с Бельским и Глазычевым потерянно бродила в вестибюле. При виде Сергея все оживились, а Бельский резво подошел к нему и сказал:

– Чудно, капитан. Как объясните случившееся?

– Не знаю, товарищ генерал, – сказал Сергей. – Разрешите без свидетелей?

– Пошли.

Они вошли в кабинет Глазычева, причем генерал демонстративно отстранил начальника отделения и закрыл перед его носом дверь.

– Садись, – велел он и опустился на диванчик. Сергей сел и уставился на генерала, не зная, с чего начать.

– Молчишь? – спросил Бельский. – Чудно. Шесть трупов! Насмотрелся кино?

– Что ж мне было, подыхать? – тихо уточнил Сергей.

– Подыхать… – Генерал пожевал губами, шмыгнул носом. – Подыхать не надо. Что за дерьмо, скажи не? Почему именно у тебя в квартире пристрелили майора ФСБ? Почему вообще эти чертовы эстонцы приехали сюда, в Россию, устраивать войнушку? А?

– Не знаю, товарищ генерал.

– А что делал у тебя покойник майор?

– Колол, – сознался Сергей. – Вербовал.

– На чем?

– Да ни на чем конкретном. Так, по душам…

– А тут, значит, вламываются эти… вандалы и давай шмалять? – насмешливо спросил генерал.

Сергей понял, что тот не верит ни одному его слову, но согласно кивнул.

– Брехать ты чудно здоров, капитан.

Бельский поднялся и забегал по кабинету. Увидел на столе Глазычева забытый томик Марининой, брезгливо взял двумя пальцами и бросил в урну.

– Не знаю, чего ты там темнишь, только готовься к пренеприятным беседам на Добровольского. Я тебя отмазывать не стану и другим не велю, потому что чует мое сердце, ты в большое дерьмо угодил. Но и топить еще глубже не буду. Поэтому вот что я тебе скажу: ты от этой своей дурацкой присказки про «сидел-вербовал» не отказывайся, но имей в виду, что могут с тобой разговаривать и по-особенному, без протокола, так сказать. У меня батя в НКГБ трудился, писарчуком, правда, но много рассказывал… Так вот, когда у меня будут спрашивать, каков таков мент Слесарев, я скажу, что мент хороший. И все. Не более того. Ясно?

– Ясно, товарищ генерал.

– Ну и все. Удачи тебе…

Слесарев оставил генерала в кабинете и направился в вестибюль, а там, естественно, его уже ждали товарищи из ФСБ. Он ожидал увидеть во главе группы Костюма, но вместо него присутствовал строгий толстяк, тут же представившийся:

– Подполковник Струков. Прошу с нами, товарищ капитан.

– Раз просите…

Его тут же взяли «в коробочку», бережно усадили в микроавтобус и повезли на Добровольского. В просторном салоне, кроме индивидуума с короткоствольным автоматом, сидел еще один тип, с рыжеватыми усиками. Он представляться не стал, а Сергей не настаивал.

– И очень некрасиво, товарищ капитан, – сказал усатый, отвернувшись и глядя сквозь тонированное стекло наружу, на проносящиеся за окном тусклые витрины. – Играете в глупые игры.

– В какие еще игры?

– Что у вас делал майор Есипов?

– Есипов? А-а, Кактус…

– Какой Кактус? – недоуменно спросил Струков. – Что за Кактус?

– Майор ваш… Дима.

– Есипов? А почему Кактус?

– Да так как-то привязалось… Меня когда к вам вызывали, он все кактус вертел. А с ним еще в костюме был.

– Корнелюк, – кивнул Струков и тут же поймал сердитый взгляд усатого. «Эге, – подумал Сергей, – а усатый-то постарше в звании будет. Полкан никак? Но полковник у нас только начальник облуправления, а этот, стало быть, москвич. Вот даже как…»

– Вы понимаете, что случилось? Нет, мне кажется, вы ничего не понимаете, – продолжал усатый. – У вас на квартире убит майор ФСБ, причем убит во время нападения не установленных пока лиц, которых вы или не только вы? – перестреляли здесь же.

– Покойный майор вел себя как герой, – скромно вставил Сергей.

Усатый грохнул кулаком по подлокотнику так, что микроавтобус шатнуло на чутких японских рессорах:

– Прекратите балаган, капитан! Кто у вас там еще гостевал в ночи?