Цена оказалась слишком высока, как и во всех подобных сделках. Все, что Карл Мейджорс потерял до этого дня – достоинство, самоуважение, стимул к жизни, – не шло ни в какое сравнение с тем, что ему предстояло заплатить.

Горькие сожаления, отвращение к самому себе не заставили себя долго ждать.

– Господи! Что я наделал! С женой своего сына… Келли, я клянусь, больше это никогда не повторится.

– Жаль, – ехидно ответила она. – Мне понравилось. Интересно, если бы я вышла замуж за тебя, а не за Брюса, он бы тоже пытался меня соблазнить?

Карл сел на край постели, закрыл лицо руками.

– Когда сын совершает предательство по отношению к отцу, это плохо. Но когда отец предает сына, это бесчеловечно.

– Знаешь, я подумала о том же, когда читала «Новый завет». Помнишь, Христос восклицает на кресте, обращаясь к отцу: «Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?»

Он в отчаянии обернулся к ней.

– Ты хотела, чтобы это произошло! Ты специально это подстроила, спланировала с первого дня, когда вошла в наш дом. Теперь я понял. Даже когда кормила младенца, ты искушала меня.

Она рассмеялась.

– Ты ему завидовал, правда, Карл? Как не стыдно! Надо было выйти из комнаты, вот и все.

– Черт побери! Ты всегда оставляла дверь своей комнаты приоткрытой, когда переодевалась. Как будто подставляла мне свое тело.

Она приподнялась на постели, натянула простыню до самого подбородка.

– Так ты себя чувствуешь спокойнее? Должна тебе заметить, Карл, что настоящий джентльмен не слоняется возле женской спальни, норовя заглянуть в щелку.

– Ну почему, почему тебе так нравится меня мучить, Келли? Я ведь был тебе другом. И хотел стать больше чем другом. Я предложил тебе свое имя. Неужели я мало выстрадал, отдав тебя сыну? Неужели мало того, что мне приходится видеть тебя каждый день и знать, что каждую ночь ты в объятиях моего сына?

– В том, что ты говоришь, Карл, нет никакого смысла. К чему сводятся твои страдания? К страсти, к похоти. Ты меня хотел. Ну вот, я тебя пожалела, позволила тебе взять меня. И что же? Ты снова недоволен.

– Пожалела?! Ты меня пожалела?! Да я теперь еще больше себя презираю. Лучше уж заплатить проститутке. Там, по крайней мере, честная сделка. Но жалость… Нельзя скатиться ниже жалости.

– В таком случае прекрати жалеть себя. Тебя буквально разъедает жалость к самому себе.

Внезапно ей пришла в голову новая мысль, показавшаяся забавной. Она всплеснула руками.

– А что, если я забеременею? Я ведь теперь даже не знаю, кто из вас будет отцом – ты или Брюс.

– Господи, это чудовищно! – ужаснулся Карл.

Однако Келли это совпадение, эта симметрия жизненных ситуаций забавляла все больше. Там – старый Нат, обманутый сыном, здесь – отец, наставивший сыну рога.

– Кстати, это обычная вещь, когда мужчина спит с женщиной. На этой неделе я переспала с двумя, как видишь…

Карл начал одеваться.

– Мне следовало утопить тебя, пока была такая возможность.

– Ты сам сделал выбор.

– Ты злая женщина, Келли. Ты само зло. Яркое, сверкающее зло, как пламя свечи для мотылька.

– Я польщена. Это приятнее, чем когда тебя считают ведьмой на помеле. – Глаза ее сверкнули. – А что такое зло, Карл?

– Зло есть зло. Сила, направленная против самой себя. Ты знаешь, кто такой граф Дракула?

Келли рассмеялась.

– Какая-то глупая сказка о человеке, который по ночам превращался в летучую мышь и высасывал кровь из хорошеньких девушек.

– Да, это сказка. Но существовал и настоящий Дракула – Влад Пронзающий. Любимым его развлечением было устраивать банкеты в саду своего дворца, где его врагов и вообще всех, кто ему не нравился, протыкали острыми кольями. Они умирали медленной мучительной смертью, в то время как Влад с гостями пировали и веселились.

Келли поморщилась от отвращения.

– Я знала одного мальчика, которому нравилось протыкать бабочек булавками.

Карл пригладил взлохмаченные волосы.

– Существуют и другие способы пронзить человека насквозь. По сравнению с ними копье и булавка покажутся детскими пустяками.

Внезапный стук в дверь положил конец разговору. Карл не на шутку испугался.

– Господи! Меня не должны здесь увидеть.

– Быстро в ванную! Спрячься за дверью.

Келли отбросила простыню, схватила со спинки стула пеньюар, накинула, завязала пояс.

– Кто там?

– Это Анни, мэм. Вы нигде не видели мистера Мейджорса?

– Зайди, Анни.

Когда Анни вошла в комнату, Келли сидела на краю кровати, подтачивая пилочкой ногти.

_А в чем дело? Зачем тебе понадобился мистер Мейджорс?

Анни Стоун, невзрачная толстушка с короткими прямыми черными волосами, обрамлявшими круглое лицо, смотрела на Келли своими большими, широко расставленными глазами темно-фиалкового цвета, составлявшими ее главную прелесть. По-видимому, они достались ей от предков кельтского происхождения.

– Мистер Натаниэль уже полчаса ждет его в машине, одетый для прогулки.

– Понятия не имею, где он. Может быть, в гараже или на лодочной пристани?

– Нет, Сэм везде смотрел.

– Тогда, наверное, отправился прогуляться. Он часто ходит смотреть, как строят мост.

Анни недоверчиво покачала головой.

– Нет, без мистера Натаниэля он не пойдет. Он пообещал покатать его на машине и сказал, что пойдет предупредить вас.

Келли зевнула.

– Значит, передумал. Или, может, забыл. Меня это не удивляет, Анни. В последнее время мистер Мейджорс стал забывчивым. Ты, наверное, тоже это заметила.

Анни покраснела.

– Не могу сказать, мэм. – Взгляд ее упал на полуоткрытую дверь ванной комнаты. – Я вижу, вы принимали ванну, мэм. Мне там убрать?

– Потом, Анни, после того как найдешь мистера Мейджорса. А пока забери мистера Натаниэля из машины и сними с него пальто.

– Да, мэм.

Однако горничная продолжала стоять на месте, не отводя глаз от двери в ванную. Келли начала раздражаться.

– Что ты там увидела, Анни?

Анни перевела глаза на хозяйку и улыбнулась.

– Ничего особенного, миссис Мейджорс.

– В таком случае можешь идти.

– Да, миссис Мейджорс.

Девушка пошла к двери, однако на пороге обернулась, посмотрела в направлении ванной комнаты, потом на Келли. Все с той же улыбкой вышла, тихо закрыв за собой дверь.