нагибаясь, будто желая что-то разглядеть.

Писарь осматривал глазами дома на окраине, до которых мог дотянуться взглядом. Тишина, как и всегда. Мысленно он отмечал про себя уже осмотренные улицы, припомнить всё было трудно, но он практически всегда справлялся. Так, от "бобровских" он прочертил взглядом линию, пока не дошёл до территории "стеклянных", которая отсюда была едва видна. Именно оттуда, от тех домов, они шли вглубь города. Челюсть сжалась сама собой, скулы напряглись. Кроме мата и оскорблений в его мыслях было желание собрать всю шайку Стекла, одиночек, не желающих играть по правилам и задирающуюся зелень в мешок, а затем садануть им об стену несколько раз.

Фигура. Между домов кто-то неторопливо, осторожно, боясь, что его заметят, шёл. Писарь, не поверив увиденному, помассировал глаза и поднял взгляд на дорогу, где мгновение назад стояла фигура, снова. Челюсть разжалась, а глаза округлились. Брови поползли вверх. Это был человек.

Взяв автомат в одну руку, чтобы тот не мотался, Писарь сорвался с места и побежал к Лодочнику, заснувшему в палатке. Бесцеремонно распахнув брезент, он пробрался внутрь и сорвал с ничего непонимающего сталкера бинокль. Так же стремительно он вернулся на пост. Все "жигульские", которые были "на ногах", встали и схватились за оружие. Налёт ли — никто из них судить не брался. Лишь Соля, проверяя патрон в патроннике, пошёл на пригорок. Так как он стоял на дороге, Писарь оттолкнул его и, запрыгнув на пригорок, приложил к глазам бинокль.

Человек с огромными рогами, которые он принял за дуло оружия за спиной, стоял и смотрел прямо на Писаря. Его рот открылся от удивления, заставив Солю онеметь и проследить направление взгляда Писаря, затем он подошёл ближе и, заглядывая через плечо Писаря, изучал город. К ним подтянулись и другие. Ничего не было.

Писарь не сразу заметил остальных. Лишь когда чёрт поднял руку и пальцем указал прямо на Виктора, а затем исчез из поля зрения, будто бы его и не было. Он выпустил бинокль из рук от немого ужаса и увидев, что вокруг него стоит, практически, весь отряд "жигульских", от неожиданности вздрогнул. В этот момент он смотрел на Солю — тот был ближе всех. Лунный свет придавал его бледному лицу холодный оттенок, отчего оно казалось ещё белее.

Бинокль не разбился только из-за верёвки, которую Писарь нацепил на себя. Теперь он развернулся обратно и снова приложил окуляры к глазам, чтобы попытаться отыскать паранормальную сущность. На том месте ничего и никого не было.

На плечо Виктора легла рука Жигуля и под ней Писарь вздрогнул, будто над его ухом выстрелили. Гарик изучил сталкера с ног до головы и, буквально, не верил глазам. Это был первый случай такой резкой перемены в человеке.

— Почему вы молчите? — уставшим голосом спросил Писарь, оглядывая "жигульских".

— Что ты там увидел? — нахмурившись, спросил Жигуль.

— Ничего. Мне надо поспать. От недосыпа померещилось... — он растолкал "жигульских" и отправился в свою палатку, забыв про бинокль. Шёл он сбивчиво, как пьяный или в полусне. Каждый его провожал взглядом.

Растолкав снова столпившихся сталкеров, Гарик отправился вслед за Виктором. Остальные переглянулись.

— Там кто-то был, Соля? На что он смотрел?

— Не было там ни кого. Я не видел, — поправил себя Соля, затем указал пальцем на точку, куда, по его мнению, смотрел Писарь. — Вон, на тот дом, рядом с дорогой. Туда мы на вылазку ходили.

— Может, духа увидал какого? Он же там "стеклянного" пришил, — незамедлительно высказался Рыжий. Лодочник сглотнул.

— Когда я на посту недавно стоял... Он силуэт какой-то увидел в доме. Напротив лагеря, вон там, — Пётр указал пальцем на дом, отмеченный Писарем ранее. — Ещё говорил, что я сам что-то ему сказал. Но я ничего не говорил, — осторожно добавил Лодочник.

Тем временем Жигуль, осторожными словами успокаивая Писаря, укладывал того в палатку.

— Так что ты видел?

— Не скажу, Жигуль.

— Нет, ты скажешь, — мягко сказал командир. Писарь сглотнул.

— Чёрта я там видел. С рогами здоровенными. Он на меня указал, — приподнявшись, проговорил Писарь. Он почти шептал, наверное, чтобы его не услышали другие. Жигуль развернулся и оценил сборище на пригорке, затем помотал головой.

— Тебе от усталости, наверное, привиделось. Давай, ложись. Завтра будешь как огурец.

Писарь послушно лёг и закрыл глаза. Жигуль осмотрел его палатку, забрал автомат, который тот скинул рядом со спальником, повесил на ремень через плечо и вышел из палатки, закрыв за собой вход.

— Ну что, Жигуль? — Соля заметил подходящего к ним Гарика первым.

— Говорит, черта видел.

— Черта? С рогами?

— С рогами, — серьёзно сказал Жигуль.

— Белка? — шепнул Соля.

— Наверное, — подтвердил Рыжий. Жигуль, не зная, что сказать, поджал губы.

— Это не впервой уже, Жигуль, — Лодочник осторожно вставил слово.

— Что?!

— Он до этого какой-то силуэт видел. И сказал, что я ему сам об этом сказал. Но я не говорил, — покачал головой Лодочник. Жигуль почти в мгновение сократил дистанцию и взял Петра за грудки.

— И ты молчал?! — прошипел он. Лодочник поднял разведённые в стороны руки на уровни груди.

— Ты тогда в отъезде, в деревне был. Думал, просто не выспался, что показалось. Всякое бывает, — мягко оправдался Лодочник и Жигуль отпустил его.

— Кто-нибудь ещё что-то подобное замечал? — Жигуль оглядел сталкеров. Те качали головой.

Гарик уставил руки в бока и отдышался, словно, поднявшись на холм бегом.

— Ладно. Идите к лагерю.

— Это автомат Писаря? — кивнул на АК Рыжий.

— А что?

— Ну, он же из него "стеклянного", Юру Голову, застрелил.

Жигуль подошёл ближе и положил руку на плечо Рыжему.

— Вася, не говори, что веришь во всю эту чушь.

— Да я так, напоминаю просто, — сбивчиво проговорил Рыжий.

Через минуту все разошлись и Жигуль остался на пригорке, то и дело посматривая на территорию "стеклянных". Там никого не было. Рация издала характерные звуки помех.

— Жигуль, Жигуль. Это Володя, приём? — спокойным голосом вышел на связь "стеклянный". Гарик, не торопясь, снял рацию и ответил:

— Жигуль.

— Слушай сюда, Гарик. Повторяю один раз. Не суйся ко мне, — так же спокойно проговорил он.

— Это всё, что ты хочешь сказать?

— Твоя шерсть напала на моих мужиков. Тебе Юры было мало? Не лезь ко мне. Иначе у