начав откашливаться. Странная реакция. Но когда я поднес чашку к губам, Амин-бей сорвался с места, и прыгнув через всю беседку выбил ее у меня из рук. А затем, скрючился встав на колени и прижав лоб к полу.

— Прости! Прошу прости меня! Я задумал недоброе, но лишь от отчаянья! — заголосил бывший падишах. Около секунды я пытался сообразить, что происходит, а затем с круглыми глазами повернулся к путникам.

— Кто успел выпить яд? — тихо спросил я, и Ольга обреченно показала лишь половину кружки. — Будет неприятно.

— Что? — удивленно спросила девушка, но я уже схватил ее одной рукой за шею, заставив нагнуться, а другой засунул пальцы глубоко в рот. Девушка попробовала сопротивляться, не понимая, что происходит, но через секунду ее вырвало, прямо на шелковые подушки.

— Держись! — проговорил я, уложив девушку на бок, и влив прану в третий глаз. Если с Ангелиной я мог бы уже не волноваться, почти полная чакра воды гарантировала ей если не полную нейтрализацию ядов, то хотя бы частичную защиту, то с Вяземской творилось что-то необычное. Ее чакры эфира и воздуха были почти сформированы, и при этом земля оставалась пустой.

— Я умру? — прохрипела Ольга, когда я влил в ее первую чакру энергию насильно. — Вот так… даже не испытав близость с мужчиной?

— Какой яд? — спросил я, оборачиваясь к падишаху и его сторонникам. При этом один из них еще сидел, тяжело дыша, а второй уже завалился на бок. — У вас что, придурков, даже противоядия нет?

— От него нет противоядия, о достойнейший. — вновь уперся лбом в грязные подушки Амин-бей. — Мне нет прощения. Я старый дурак, считал, что ты не остановишься, вырежешь всю мою семью, и решил уйти гордо и красиво. Жизнями трех стариков купить будущее молодым.

— Этого я еще могу спасти. — сказал я, показав на тяжело дышащего помощника. — А могу и не спасать… я услышал твои слова, я их понял и передумал. Я не оставлю тебя на месте губернатора. Ты чуть не лишил одного из моих друзей жизни, а собирался убить всех нас.

— Мне нет прощения. — снова склонился Амин-бей.

— Ты прав. Нет. — сказал я, переступив через бывшего падишаха и сев рядом со стариком. — Он должен мне пять жизней, которые собирался отнять. Ты будешь должен одну. Согласен?

— Да. — прохрипел помощник, чуть кивнув, и я с силой вдавил пальцы в его болевые точки, вливая свою прану в еще крепкое тело. Мужчина выгнулся дугой, упал на бок и задергался, но через несколько секунд его дыхание выровнялось, а взгляд стал снова осмысленным.

— Амин-бей. Позови своего старшего сына и наследника. — потребовал я.

— Прошу, не надо, ему только двенадцать. — проговорил, опустив взгляд падишах. — Лучше убей меня.

— Это не тебе решать. — жестко ответил я. — Это будет первая жизнь, которую ты мне должен.

— Я… Пошлите за Али! — коротко крикнул он, и я заметил, как одна из золоченых фигур за стенами беседки немедля ушла в сторону.

— Чтоб ты знал, твой яд на меня бы не подействовал. — сказал я, увидев сомнения на лице Амин-бея. — Он убил бы почти всех, в этой комнате, кроме меня и возможно моей фаворитки и боевой подруги. А после мой гнев, из-за потери друзей и верных товарищей, выместился бы на твоих родных и сторонниках.

— Я понимаю. — проговорил мрачно Амин-бей.

— Нет, не понимаешь, но скоро поймешь. Вы слишком зациклены на интригах, культе сильного и убийствах. Слишком. Но твое самопожертвование мне понравилось. Ты готов был отдать собственную жизнь и жизнь ближайших сподвижников, чтобы побороть врага. — сказал я, глядя в обреченные глаза Амин-бея. — Убийство ядом – подлость достойная женщин и слабаков. Но самопожертвование заслуживает уважения. Но не снисхождения. Так что теперь все будет, по-моему.

— Ты звал, отец? — в беседку заглянул темнокожий парнишка лет одиннадцати-двенадцати, но заметив стоящего на коленях падишаха схватился за кинжал. — Значит мы проиграли? Я не сдамся без боя!

— Сидеть. — коротко приказал я, придавив его прессом. — Не хватало мне еще с детским максимализмом разбираться. Ты его собирался оставить после себя старшим?

— У него было бы много достойных советников. — глухо ответил Амин-бей.

— Ну да. Ну да… — проговорил я, глядя на парнишку, который с пыхтением пытался подняться. Естественно безрезультатно, учитывая силу пресса, который над ним завис. Я мог бы с легкостью превратить его в кровавую лепешку, и часть внутри меня требовала сделать это немедленно.

— Амин-бей, вы готовы немедля передать этому юноше место главы клана и рода? — спросил я, показав на паренька.

— Вы оставите ему жизнь? Да! — тут же ответил бывший падишах.

— Хорошо. Сколько времени вам понадобится чтобы в тронном зале собрать всех свидетелей необходимых для этого действа? — уточнил я.

— Для этого не нужны свидетели, слишком много зевак… но, если таково ваше требование – в течении пяти минут все будет готово. — ответил Амин-бей, склонившись.

— Пусть будет так. Выйдите все, мне нужно поговорить с юным Али ибн Амином. — сказал я, и дождавшись пока все выйдут из беседки сел рядом с парнем. — Хочешь, чтобы твой старик жил? А чтобы выжили твои сестры, мать и братья?

— Братья – не обязательно. — проговорил Али. — А сестра хорошая. Добрая.

— Ох уж мне эта восточная братская любовь. — поморщился я, прекрасно понимая, что за трон развернется нешуточная борьба. — Но раз готов, слушай внимательно что тебе стоит сделать и сказать. Слово в слово. Иначе, сам понимаешь, сделке не бывать.

Через пятнадцать минут мы вновь стояли в тронном зале, набитом битком. Казалось, что народу было чуть ли не в два раза больше, чем во время нашего прилета. А может так оно и было. Вот только теперь я стоял не внизу, у подножия трона, а на его вершине, рядом с пустым креслом.

— Слушайте-слушайте, и не говорите, что не слышали. — громко объявил глашатай, привлекая внимание. — Падишах Сеид Мухамед Амин-бей, солнцеликий правитель Бухарскаго царства будет говорить!

— Сегодня случилось то, чего не миновать никому. — сказал Амин-бей, сходя с тронного подмостка. — Нашелся сильный, нашелся мудрый, и я горд склонить перед ним