Колонну остановили, собрали весь комсостав: Колян, Старый, Витек Сиротин, ВэВэ, Кожанов, Ихтиандр. Посовещались, распределяя задачи, в итоге выделили небольшую группу в составе двенадцати человек, на трех машинах. Они должны были выдвинуться к месту засады и подготовить «огненный мешок», используя АГСы, пулеметы и мины. Возглавил эту группу Семен.

Машины перестроили в боевой порядок, согнав все легковушки в один строй, чтобы в случае нападения можно было вырваться, проскочив опасный участок.

До места, где обычно наши колонны останавливались на ночевку, оставалось километров двадцать, и в принципе, можно было дотянуть, но очередной «газон» так не вовремя сломался, что пришлось остановиться на ночлег в чистом поле, в том самом месте, где и планировали вытянуть на себя засаду бандитов.

Машины отогнали в сторону от дороги, расставили их в оборонном порядке, поставив легковушки и остальные грузовики под прикрытием легкобронированных машин, с установленными на них пулеметами.

Те, кто ехал в колонне впервые, совершенно не понимали серьезности ситуации, для них все происходящее виделось как туристическая поездка по экзотическим местам, а вот остальные понимали, что происходит что-то нестандартное, а значит, опасное и непредсказуемое. Над спешно готовящемся то ли ко сну, то ли к обороне лагерем нависла туча томительного ожидания скорой бури.

Смеркалось!

Блин! Получилось как у знаменитого сатирика. Но ведь и, правда смеркалось, и солнце заходило над лесом. Кстати, этот самый сатирик живет в нашем мире, и мы с Верой уже купили билеты на его зимние концерты в Сосновске, но это так, к слову.

Оперативный штаб, устроили в командном КамАЗе, Витек Сиротин, Дед и Коля Челнок пили кофе, уплетая бутерброды, я переговаривался по рации с ВэВэ, который расставлял посты охранения.

Шмутко, еще полчаса назад отослал сигнал своим, сообщив, что сиротинская колонна не доехала до нужного места, остановилась там-то, и он уже в общий котел подмешал свое снадобье. Оставалось только ждать сообщение от Семена Кожанова.

С приближением темноты становилось все холодней и холодней, все-таки конец осени и по ту сторону границы уже вовсю стоят морозы и лежит снег, а в Запретном секторе хорошо, прям как на югах, заморозки только под утро и то слабенькие, детские совсем.

– Что-то как-то не так, – Старый, болезненно морщась, помассировал грудь под курткой. – Сердце давит, как-то неспокойно.

– Согласен, – почесал я место ожога от крестика, который неприятно покалывал. – Как-то неспокойно, еще и этот закат красный, – пробурчал я, недобро глядя на темнеющее небо. – По времени Сёма уже должен был отозваться, час прошел.

– А как же «солнце красно с вечера – моряку бояться нечего»? – блеснул знаниями народного фольклора Витек.

– Так то на море, – задумчиво протянул я. – А в лесу все по-другому. Витек, не в службу, а в дружбу, возьми Дядку и притащи сюда Шмутко, надо его еще разок пораспрошать за жизнь!

Витек подхватил кружку с кофе и пошел выполнять мою просьбу, которая на самом деле приказ. Приказа разводить костры и готовить пищу никто не давал, но костры и так не разводили, обходились небольшими газовыми плитами. Ответственные за питание сноровисто разогрели консервированную кашу с тушенкой и приготовили чай, но на всякий случай, возле общего бидона, в котором готовили чай, стоял караульный, следивший, чтобы ничего постороннего не подмешали.

– Думаешь, не клюнут на приманку? – растормошил мои опасения Старый.

– Не знаю, – отозвался я. – Уж больно складно все выходит. Когда все хорошо, значит, на самом деле – плохо!

– Странная логика, но я понял, что ты хотел сказать, – спокойно и даже где-то печально, произнес Дед. – Пойду, бронник нацеплю.

Паф! Паф! Паф! – раздались еле слышимые «пуки» пистолетных выстрелов, а вернее револьверных. Гадом буду, это сейчас кто-то из «ругера» шмаляет.

– Витек, что у тебя там происходит? – вызвал я парня по рации.

Рация отозвалась шумом и треском эфира.

– Кэп, Шмутко утек! – неожиданно влез в эфир Дядька.

Ба-бах! – басовито раскатилось эхо дуплета из дробовика.

– А-ааа! – раздался истошный вопль, полный боли и страдания.

– К бою! – громко крикнул я. – Колян, ты к гражданским! Дед, к машинам! Беня, за мной!

Здоровяк вскинул ПКМ, как пушинку, и бросился за мной.

– ВэВэ, что у тебя? – вызвал я старшего «конвоира» по рации.

– Ща, узнаем, – отозвался тот и, не переключаясь, прокричал кому-то: – Всем! Впереди себя по кустам, огонь!

За периметром лагеря дружно затрещали автоматные очереди, несколько раз хлопнули гранаты, а потом с юга, где из леса торчал длинный язык темного ельника, понеслась ответка – зачастили автоматы и несколько пулеметов.

Как только враг обозначил себя, так сразу же рисунок боя кардинальным образом изменился: по ельнику влупили из двух «Утесов», а потом заработал АГС, гранатометчик отстрелял улитку по высокой траектории, забрасывая гранаты внутрь лесопосадки.

Под прикрытием пулеметов и гранатомета из кольца грузовиков вырвался «Садко», подскочил к ельнику, с его борта отстрелялись из семиствольного «Огонька», засыпав «зеленку» фугасными минами. Грузовик дернулся, откатился в сторону, прячась в складках местности, расчет перезарядил трубы, потом машина вновь выкатился и еще раз отстрелялась. И так несколько раз подряд.

Наблюдал я все это краем глаза, когда бежал к машине, где должен был лежать связанный Шмутко. «Газюля» с будкой-термичкой, стояла немного на отшибе, в стороне от остальных транспортных средств, как приличной тюрьме и положено.

Рядом с «газелью» лежит Дядька, над ним склонился Витек и чего-то там копается в рваном, окровавленном ворохе лохмотьев у ног бывшего фээсошника. Чуть поодаль лежало еще одно тело – Шмутко, рядом с которым обрез старой горизонталки ИЖ-58.

– Что случилось? – спросил я, плюхаясь рядом с Витьком.

Правая нога моего верного охранника выглядела хреново, сдвоенный заряд крупной картечи оторвал конечность немного ниже колена, остались только кровавые лохмотья, которые кое-как связывали плоть.

– Мы к машине подходим, а эта скотина охраннику башку скрутила, – начал Витек, – я из револьвера выстрелил несколько раз, он упал. Я к охраннику в кабину метнулся, а эта скотина вскочила и как даст дуплетом из обреза, Дядька меня оттолкнул в сторону и сам картечь в ногу словил, я в Шмутко остатки барабана добил, а потом еще из ПМа контрольный в голову сделал, – закончил рассказ Сиротин-младший. – Дядя Женя, почему он после трех попаданий был еще жив? – голос Витька начал дрожать, еще мгновение и малец расплачется.

Ошибка новичка, думает, если попал в человека, значит, гарантированно убил, но такое только в компьютерных стрелялках бывает, когда крестик на экране, ведомый движением компьютерной мыши, становится красным – цель захвачена, клацаешь правой кнопкой… и всё, враг убит. В жизни можно бегать с пулей в животе и в горячке боя даже не заметить ранения, лишь потом, когда адреналин стих, понимаешь, что горячие потоки – это не пот, а собственная кровь, которая толчками хлещет из небольшой ранки. Пули, они ведь маленькие, с мизинец подростка.