— Хватит, Телэн, — резко сказал оруженосец. Потом,смягчаясь, с тоскливой ноткой в голосе добавил: — Как поживает твоя мама?

— Ничего. И если добавить то, что приношу я к тому, чтоты ей даешь время от времени то, в общем-то даже и неплохо.

— Что-то я не совсем понимаю в чем тут дело? —смягчив голос вмешался Спархок.

— Это дело личного характера, — ответил Кьюрик иснова повернулся к мальчику. — Что ты делаешь здесь, на улице? —грозно спросил он.

— Прошу милостыню, Кьюрик. Ты же видишь, — сказалневинным голосом Телэн, показывая свою кружку. — Вот кружка как раз дляэтого. Может кинешь что-нибудь по старой дружбе?

— Я отдал тебя в прекрасную школу, мальчик…

— О, там было действительно очень хорошо! Наш ректорговорил нам это по три раза на дню, в трапезной. Он и другие преподаватели елиростбиф, а студенты — овсянку. А я не люблю овсянку, поэтому я устроился вдругую школу, — Телэн картинно указал на улицу. — Вот моя класснаякомната. Нравится? Здешние уроки гораздо полезнее философии, риторики иликакой-нибудь и вовсе уж скучной теологии. Если я буду стараться, то смогукупить себе свой собственный ростбиф или еще что-нибудь.

— Следовало бы отлупить тебя, Телэн, — пригрозилКьюрик.

— За что, отец? — ответил мальчик, широко раскрывглаза. — Что за странные вещи ты говоришь? — рассмеялся он. —Кроме того, тебе придется сначала поймать меня, а я очень хорошо бегаю. Этобыло первым моим уроком в моей новой школе. Хочешь посмотреть, как я еговыучил? — Телэн подхватил свой костыль и кружку и со всех ног кинулся внизпо улице.

Кьюрик выругался.

— Отец? — удивленно спросил его Спархок.

— Я сказал тебе, что это не твое дело, Спархок.

— Зачем нам что-то скрывать друг от друга, Кьюрик?

— Ты растреплешь всем об этом…

— Я? Мне просто любопытно. Я никогда не знал об этойстороне твоей жизни.

— Я был неблагоразумен однажды, несколько лет назад…

— Достаточно деликатный способ рассказывать о подобныхсобытиях.

— Можно обойтись без твоих мудрствований, Спархок?

— Эслада знает об этом?

— Конечно, нет. Ей принесет лишь горе, если я расскажуей об этом. Я всегда молчал об этом, щадя ее чувства.

— Я все прекрасно понимаю, — заверил егоСпархок. — А что, мать Телэна была красива?

Кьюрик вздохнул и его лицо смягчилось.

— Ей было восемнадцать, и она была как весеннее утро. Яничего не смог поделать с собой, Спархок. Я люблю Эсладу, но…

Спархок положил руку ему на плечо.

— Это бывает, Кьюрик, — сказал он. — Не корисебя. Не пора ли нам догонять остальных?

Лорд Абриэль, Магистр Ордена Сириник королевства Арсиум,стоял в кабинете Лорда Вениона у задрапированного зелеными портьерами окна,выходящего на Симмур. Это был крепко сбитый мужчина лет шестидесяти с седымиволосами, серьезным лицом, изборожденным морщинами и глубоко посаженнымиглазами. Перевязь с мечом и шлем он снял, но все еще оставался в доспехах ибледно-голубом плаще. Он был самым старшим из четырех Магистров, и они всегдапочтительно прислушивались к его суждениям, которые он имел привычку излагатьторжественно и церемонно, как и все сириникийцы.

— Я уверен, что каждый из нас отдает себе отчет в том,что происходит здесь, в Элении, — начал Абриэль, — но, как мнекажется, определенные аспекты требуют некоторого разъяснения. Ты не будешьвозражать, если мы зададим тебе несколько вопросов, Вэнион?

— Совсем нет, — ответил Вэнион.

— Хорошо. В прошлом между нашими Орденами случалисьразногласия, мой Лорд, но сейчас все это должно быть забыто. Сегодня нам всемважно как можно больше знать об этом Мартэле.

Вэнион откинулся на спинку кресла.

— Мартэл был пандионцем, — сказал он с горечью вголосе, — но мне пришлось изгнать его из Ордена.

— Это слишком уж сжатые сведения, Вэнион, — сказалКомьер. В отличие от других Магистров, на Комьере была кольчуга, а не тяжелыелаты. Как и все талесийцы, он был блондином, косматые брови придавали его лицусвирепое выражение. Говоря, он играл эфесом своего широкого меча, лежащегоперед ним на столе. — Раз уж этот самый Мартэл представляет для нас такуюопасность, нам нужно знать о нем как можно больше.

— Мартэл был одним из лучших наших рыцарей, — тихопроговорила Сефрения, сидевшая с чашкой чая в руках у камина. — Особенноискусен он был в познании магии, это, я думаю, и привело его к падению.

— Он был большим мастером в обращении с копьем, —печально припомнил Келтэн. — Он всегда сбрасывал меня с коня натренировочном поле. Возможно единственным, кто мог противостоять ему, былСпархок.

— Сефрения, не могла бы ты поподробнее рассказать о егопадении? — сказал Дареллон. В свои почти пятьдесят лет Магистр ОрденаАльсиона в Дэйре сохранил юношескую стройность фигуры и массивные доспехивыглядели на нем тяжеловатыми.

Сефрения вздохнула.

— Секретов Стирикума существует бесчисленное множество.Некоторые из них достаточно просты — это общие заклинания и магические формулы.Мартэл довольно быстро изучил их. Но за первичной магией лежит мало кемпознанное и опасное царство магии глубинной. Посвящая Рыцарей Храма в своисекреты, мы не касаемся этой области. Знания, лежащие за чертой первичноймагии, не служат никаким практическим целям, но связаны с такими силами,которые опасны для душ эленийцев.

Комьер рассмеялся.

— Многие вещи опасны для душ эленийцев, моягоспожа, — сказал он. — Я сам опасался за свою, когда первый разобратился к Троллям-Богам. Щемящая боль и тоска не покидали меня долгое времяпосле этого. Надо понимать этот ваш Мартэл влез в такие вещи, куда ему лезть неследовало.

— Да, — снова вздохнула Сефрения. — Он не разприходил ко мне с просьбой посвятить его в запретные таинства. Он был оченьупрям в этом. Я отказывала ему, конечно, но существуют отступники-стирики, также как и отступники-пандионцы. Мартэл родился в богатой семье и мог хорошозаплатить за нужные ему знания.

— А кто обнаружил все это? — спросил Дареллон.