– Надеюсь, до этого не дойдет. Господин обер-официал?

– У нас контроль над двумя материками. Еще два мало исследованы. Но переправить туда агентуру проще простого. Ожидать появление врага следует именно оттуда. Местное население не помеха. Что еще? Промышленность? Но это больше касается гроссмейстера.

Тот согласно кивнул и взял слово:

– Сорок два завода, тридцать пять линий, шесть больших и два десятка малых энергостанций. Продуктами питания, одеждой, снаряжением, техникой мы обеспечим всех. Словом, не умрем и не деградируем. В принципе можем существовать в отрыве от метрополии бесконечно долгое время.

– То есть всегда, – хмыкнул управляющий. – Что ж, доклады обнадеживающие. Вешать носы и впадать в уныние нет причин. Омрачить жизнь по-серьезному может только одно – визит противника. Мы, конечно, продержимся какое-то время, но потом…

– Придется уцелевшим переходить на нелегальное положение и вести борьбу партизанскими методами, – перебил его генерал.

– Нас почти тридцать тысяч. Тридцать процентов – женщины. С учетом местного генофонда – вполне достаточно, чтобы не вымереть. И все же…

Управляющий встал:

– Надо продолжать выполнение поставленных ранее задач. И ждать, когда центр восстановит связь. А до тех пор – режим повышенной безопасности. И пожалуй, надо активизировать работу в западном полушарии. В этом мире именно там прогресс и цивилизация идут вперед большими шагами.

– Понятно, – ответил обер-официал. – Завтра же начнем подготовку заброски разведгрупп.

– Сегодня, – поправил управляющий. Потом взглянул на часы и улыбнулся: – Верно. Завтра. То есть через двадцать минут. Приступим…

По неширокой грунтовой дороге, извивающейся между стеной леса и неровными прямоугольниками полей, ехала небольшая кавалькада всадников. Впереди рыцарь, облаченный в длинную кольчугу с усилениями в виде стальных пластин и в штанах красного цвета. На ногах черные кожаные сапоги с затейливым узором на голенищах. На левом боку внушительных размеров меч, на правом длинный узкий кинжал. Огромное копье с хищно вытянутым наконечником вез оруженосец, следующий за господином. Остальное оружие и доспехи ехали позади на вьючной лошади.

Чуть отстав от них, ехали еще восемь всадников. Все они были вооружены и одеты в простые доспехи, какие могли себе позволить воины неблагородного происхождения, однако отмеченные доблестью и отвагой в боях и взятые господином в личный отряд. Замыкала кавалькаду телега, на которой лежали дорожные припасы и вещи всадников. Телегой управлял простоватого вида парень лет двадцати. Кроме старой залатанной рубахи и таких же старых штанов, на нем ничего не было. Видом и статью он не годился в воины и сопровождал отряд только в роли возницы и слуги.

Рыцарь смотрел прямо перед собой, как и приличествовало истинно благородному человеку, гордо вскинув голову и выдвинув вперед челюсть. Это был настоящий дворянин, дитя своей эпохи, ее опора и надежда. Такие, как он, мечом и копьем добывают себе славу, а королям и царям власть, сражаются ради прекрасных дам, лихо сшибая противника на ристалищах, несгибаемо идут на врага во славу рыцарства, бога и отечества.

В этой или иной стране, на других планетах, в других мирах они или им подобные, растиражированные природой в миллиардных экземплярах, живут, любят, вершат, сражаются и погибают, оставляя после себя потомство, которое, в свою очередь, тоже живет, вершит и гибнет в свой срок или раньше.

Рыцари, шевалье, гридни, самураи, кавалеры, витязи, сеньоры, гранды, милорды… Одновременно в сотне миров, на тысячах планет они едут по своим делам, гордо глядя вперед, готовые обнажить меч или саблю во имя своих, зачатую ложных принципов. Они существуют, не зная друг о друге, не подозревая, что, оттиражированные под копирку, выполняют никому до конца не известную миссию, успевая промелькнуть какое-то мгновение и угаснуть навсегда. И за этот бесконечно малый промежуток все-таки выполняя заложенную программу. Ради того, чтобы кто-то через много лет или веков после них достиг, свершил то, из чего, собственно, и возникла странная, смешная и серьезная игра под названием – Жизнь.

Творят, не зная, не догадываясь, не предполагая. Выполняют великую работу, которая должна…

– Артур! Артур!

– Артур, епона мать! Очнись!

Я возник на полянке разом и вдруг, словно прыгнул в себя с большой высоты, и теперь с удивлением смотрел по сторонам, натыкаясь на испуганные и удивленные взгляды друзей:

– Чего?

– Мать твою! Что с тобой такое творится?

Наваждение. Иными словами это и не назвать. Наваждение охватило меня в тот момент, когда я разглядывал в бинокль дорогу, проходящую неподалеку от поляны на краю леса. Что-то странное словно ухватило мое сознание и закинуло высоко-высоко. И оттуда это нечто показало мне не только дорогу и всадников, едущих по ней, но и множество других дорог, троп, просек, по которым шли или скакали люди в разных одеждах, разного роста, телосложения, цвета кожи и волос. «Оно» непонятным образом влезло в мои мозги и закачивало самую разнообразную информацию. Но вот какую – ни черта не помню!

Я замер на месте, не в силах сделать ни единого жеста, однако какой-то частью подсознания понимал, что смогу прервать странный контакт по своему желанию. И… не прерывал. Пока парни буквально не вырвали меня обратно. А может, это «оно» закончило передачу?..

– Ф-у-у, черт!

Легкие жадно глотнули порцию воздуха, словно страдали от недостачи кислорода. Мышцы, связки и сухожилия онемели. Во всем теле чувствовалась тяжесть.

– Что с тобой, Артур? Плохо?

– Н-нет… – с усилием ответил я. – Все в норме. Просто состояние такое… непонятное.

– Непонятное? – Серега подошел ближе и пытливо заглянул в глаза. – Да ты бы видел свою рожу.

– А что с ней не так?

– Все.

– Ты словно исчез, – сказал Марк. – Тело начало как бы расплываться. Мы уж решили, что нас клинит. Всех сразу.

– Вот Невед тебя щелкнуть успел, – кивнул на Харкима Толик. – Давай, покажи ему.

Харким, сам с бледным лицом и широко раскрытыми глазами, подошел ко мне и протянул блок видеоинкома. Эта игрушка, кроме функций связи с режимом видеообмена, была способна вести съемку или делать фотографии.

Я развернул инком к себе. На небольшом экранчике был мой снимок. До пояса. Вернее…

Нет, это был я. Только мне словно растянули кожу на лице, отчего все черты потеряли привычные контуры и стали подобием маски. И глаза ушли вглубь. А скулы вылезли наружу, превращая меня в татарина. И потом… Лицо и тело были какими-то расплывчатыми, неясными. Будто я таял…

– Чертовщина! – вернул я инком Харкиму.

Он, как и парни, смотрел на меня с любопытством, смешанным с изумлением.

– Это что, так и выглядело? Словно я исчезаю.