По этой причине я уже давно призываю к созданию "рефлексивных гуманитарных наук". Важно изучать, как академические дисциплины формируют сами области, на которых они фокусируются. Например, нам нужно изучать, как социология как дисциплина меняет общество (например, социологические опросы влияют на создание их субъектами новых видов социальной идентичности); как антропологическая теория меняет людей, которых они изучают (например, создавая новые племена и аутентифицируя одни формы культуры коренных народов над другими); как теория литературы должна работать, чтобы интерпретировать огромный объем романов и стихов, которые были написаны с учетом теории литературы. В области религиоведения я работал над тем, как академическое изучение религии - в различных дисциплинарных формациях - имеет тенденцию трансформировать "религии", которые оно изучает. Есть место для рефлексивной философии гуманитарных наук более высокого порядка, которая учитывает наблюдение, что гуманитарные науки в некотором смысле пористы и имеют тенденцию трансмутировать области, которые они стремятся изучать. Иными словами, повышение осведомленности о том, как наша научная деятельность изменяет свои объекты, не только не препятствует исследованиям, но и позволяет нам быть лучшими учеными.

Стоит также отметить, что теперь мы можем сказать кое-что более конкретное о том, как и когда социальное конструирование терпит неудачу. Социальные типы часто тают или значительно меняют свою силу с течением времени из-за слабых механизмов закрепления или изменения самих механизмов закрепления. Например, Джошуа Абрахам Нортон, несмотря на то что провозгласил себя "императором Соединенных Штатов Нортоном", потерпел неудачу в своей попытке обладать полномочиями, связанными с суверенитетом, потому что ему не хватало конституирующих ан- шеринговых процессов, чтобы наделить себя этими полномочиями. Многие социальные виды меняют своих создателей. Вы можете изобрести пистолет и умереть от его пуль или заняться выращиванием зерновых и в итоге изменить структуру рта своих потомков.

Прежде чем двигаться дальше, я хочу высказать еще одну догадку. Многие виды, включая большинство дисциплинарных основных категорий, лучше всего рассматривать как "исторические индивиды". Чтобы объяснить это, философ биологии Майкл Гизелин выдвинул необычный аргумент, что виды - это "индивиды". Из этого он делает вывод, что: "1) названия [видов] являются собственными,

2) не может быть их экземпляров", и "составляющие их организмы - это части, а не члены". Отдельные организмы - это не члены общего вида, а части более крупного целого. Виды получают свою идентичность от своей исторической инстанциации, они рождаются и умирают, как и составляющие их отдельные организмы. Когда все существующие тигры исчезнут, не останется и вида "тигр". Хотя я не убежден, что это работает как теория видов, у меня есть подозрение, что некоторые социальные виды являются историческими индивидами именно таким образом. Будет ли существовать "религия", если уничтожить все упоминания термина "религия", а также все существующие религии? Можно ли возродить "религию" при нулевом знании исходной концепции? Это, несомненно, верно в отношении конкретных "религий" (например, конфуцианство qua конфуцианство не может быть заново открыто без ссылки на определенную историческую траекторию). Тем не менее, я подозреваю, что этот тезис нельзя обобщать. Не все социальные виды являются историческими индивидами. Это определенно не относится к функциональным видам. Копья могут быть отброшены, не зная о существовании предыдущих копий. Так что, возможно, является ли вид историческим индивидом, зависит от специфики вида, а также от процессов закрепления, которые его породили. Все это означает, что я рассматриваю эту идею как предварительную, поскольку необходимо проделать дополнительную работу по этому вопросу.

Напомним более широкий аргумент: социальные виды - это виды сущностей, на которые ссылаются наши термины, концепции и теории (например, национальная экономика не идентична концепции этой экономики у любого конкретного человека). Но мы также должны учитывать дополнительную сложность: поскольку социальные виды обычно являются продуктом интерактивных циклов обратной связи, некоторые социальные виды действительно трансформируются, дифференцируются или даже появляются на свет либо намеренно...

(например, ранее существовавшие системы обмена товарами и услугами на Мадагаскаре были изменены в измеримых пределах путем введения и навязывания понятия малагасийской "экономики"). Более того, то, что делает сущность членом вида, - это 1) кластеры способностей, или то, что сущность может делать, и 2) причинно-следственные процессы, которые привели к тому, что сущность изначально обладает этим кластером способностей. Подобным образом, большинство сущностей являются членами нескольких сквозных социальных видов. Хотя многие из этих видов возникают в результате динамических номиналистических процессов, которые специфически обозначают данный вид (другими словами, они склеиваются дискурсивно вместе со структурами власти, которые принуждают к классификации), другие виды не получают свои свойства в первую очередь благодаря классификации или именованию. Некоторые социальные виды возникают вторично в результате каузальных процессов, не будучи заявленными или даже намеренно сформированными как виды. Например, рецессии возникли (и их определенный кластер сил в основном сохраняется) как побочный эффект существования капиталистических рынков, а не потому, что их назвали "рецессиями".

Деконструкция и реконструкция социальных типов

Люди часто ссылаются на социальные типы. Наши повседневные разговоры пестрят обсуждениями бат-мицвы, рабочих-мигрантов, Starbucks и так далее. Кажется, что мы делаем это достаточно компетентно, чтобы, по крайней мере на первый взгляд, у нас были общие темы для обсуждения, даже если у нас нет общих понятий или определений (и действительно, большинство людей, когда их заставляют, не могут дать определения большей части своего словарного запаса).

Мы можем обходиться без обмена концепциями отчасти потому, что мир делает часть работы за нас. Это справедливо как для "социальных", так и для "естественных" миров. Хотя референция - это не все значение, как отмечалось ранее, мне не нужно знать свойства меди или рабочего-мигранта, чтобы отсылать к ним, потому что оба вида превосходят свою референцию. В отношении меди это, вероятно, бесспорно, но термин "трудовой мигрант" - это также попытка охватить вид - то есть властный кластер, - который включает в себя больше, чем просто термин. Многие социальные виды имеют дополнительные сложности, поскольку являются интерактивными видами, а это значит, что наши коллективные (в отличие от индивидуальных) представления о "рабочем-мигранте" постепенно влияют на свойства данного вида. Но, как я уже утверждал, социальные виды возникают не только благодаря тому, что их называют. Я могу придумать новый термин, но это само по себе не приведет к закреплению стабильной социальной категории, по крайней мере без дополнительных усилий со стороны других людей. Так что нам не нужно беспокоиться о субъективности моего понятия "трудящийся-мигрант", пока я открываю свойства этого вида с помощью чего-то эмпирического, а не просто интуитивно понимаю, что означает этот термин.

Это имеет важное следствие: люди - как ученые, так и неакадемики - обладают разной