страх у всех, — отчитался колдун. — Сильный, короткий всплеск, как раз на твоей фразе. А потом… потом ерунда какая-то. У того, что стрелял, странная эмоция, с сильным оттенком ужаса и решимости, я такого и не видел ни разу…

— Никто, похоже, не видел, — процедил я. Посмотрел на колдуна: — Юрец, давай бегом к администратору и в милицию, если там кто есть — доложи: два изгоя, вероятность высокая. Мы попробуем сделать так, чтобы они не ушли…

Колтырин умчался. Двое изгоев сидели за своим столиком, озираясь и о чём-то тихонько разговаривая. На них, как и на нас, не обращали внимания — ну, разборка и разборка, дело житейское. Глядишь, ещё и посочувствуют, как мне… Что они теперь будут делать?

— Что это было, Найдёнов? — тихо спросил Дьяченко. Он сел рядом со мной на освободившийся стул и тоже не сводил взгляда с «фигурантов».

— Судя по всему, он узнал мой нож, — просто сказал я. — И сделал выводы…

Сказать, что он увидел ещё что-то, посмотрев мне в глаза? Можно, но незачем, да и мне надо бы начать собирать коллекцию непоняток не напоказ, а чисто для себя. Мы и так знаем главное — его принадлежность к той банде, что захватила Любу. Оттуда ли остальные двое? Вполне может быть, а потому упускать их никак нельзя.

Вернулся Колтырин, шёпотом сообщил, что в милиции пусто, администратору сообщение передал. Вот только вызовет ли тот наряд — непонятно. Деревня, она деревня и есть — тут свои нравы…

Тем временем изгои поднялись из-за столика. Мельком поглядывают в нашу сторону — а может, не только в нашу, непонятно, глаза бегают… Собираются уходить? Хорошо бы. Оплачивают тут при заказе, уходить легко — как и я в тот раз в «Триаде»… Главное, чтобы нас не провели точно так же, как я провёл тогдашнего гидростроевского силовика.

Двое направились к двери… Сидим. После двери им нужно будет ещё пройти холл здания, он довольно обширный — здание старое, советской постройки.

— Пошли, — махнул рукой Дьяченко.

Встали мы неторопливо, чтобы не привлекать лишнего внимания — впрочем, никто и ухом не повёл. Инцидент, вероятно, никого толком не зацепил — глубинка… Пустой темноватый холл — а, вон они, уже у входной двери.

— Эй, ребята, погодите, разговор есть, — громко сказал Юрка. Ах ты чёрт!..

Двое рванули в дверь со скоростью спринтера — и сразу ввалились в проём обратно. Сразу за ними вошли трое — двое с короткими автоматами (то ли АКСУ, то ли ППС, в полумраке не разобрать) и один молодой, без оружия — сто пудов колдун. Выходит, администратор всё же вызвал патруль.

— Стоять, — лениво сказал один из автоматчиков. — Куда так торопитесь?

— Предположительно изгои, — торопливо сообщил я. — Это мы патруль вызвали. И днём вашему шефу докладывали, что они тут могут быть.

— Изгои? — деловым тоном уточнил у несколько ошарашенной пары второй автоматчик.

— Неееет, — протянул один. Второй добавил:

— Мы из Бумажного, с попуткой.

— Первый врёт, — спокойно сказал колдун.

Твою ж мать!

Автоматчики отреагировали мгновенно — две короткие очереди прямо от живота, не целясь, и первый изгой повалился на пол. Второй рванул руку к кобуре, но не успел даже достать пистолет — пули и его отбросили на пол.

— Так, а вы кто? — деловито спросил автоматчик с «калашом», второй рукой направляя на нас неяркий свет фонарика.

— Мобильная группа Вокзального, — буркнул Юрка.

— С частным визитом, — добавил я. Колтырин промолчал.

Уже было ясно — наше «следствие» накрылось медным тазом. Но кто ж знал, что местная милиция так отреагирует! Впрочем, их можно понять — изгои в подавляющем большинстве сами поставили себя вне закона, а потому с ними не церемонятся нигде. В их ряды так просто не попадают — как правило, это те, кто совершили преступления, угрожающие, как выразились бы в моём мире, государственной безопасности — то есть тут, по факту, безопасности городов. То же самое и с бандитами — но граница в том, что у изгоев редко бывают организованные банды, а в ряды бандитов попадают далеко не только изгои…

— Эти не врут, — доложил патрульный колдун.

— Ну, значит, спасибо вам, коллеги, — козырнул автоматчик. — Изгои ликвидированы. Майору Бондаренко будет доложено.

Бондаренко — это, видимо, тот, с которым мы разговаривали… Эх, брат, если бы вы только знали, ЧТО вы только что натворили…

Глава 20. Колчино. 27 июня, среда, утро

Ночь, как ни странно, прошла спокойно. Забрав из «камеры хранения» длинноствол, мы поднялись к себе в номер. Не знаю, как у ребят, а у меня настроение было мерзким — аж трое, трое, способные пролить свет на похищение Любы, соскользнули с крючка тупо и бестолково! Хотя, Колчинским в любом случае плюс — изгойские шпионы ликвидированы. Как же вы не понимаете, мужики, что была возможность накрыть всю банду…

А может, всё проще. Колчино — не Вокзальный и не Гидрострой. Силёнки не те — нет ни боевой группы с «бардаком» и «шишигами», ни сил самообороны с БТРом. Так что каков шанс, что поход на изгоев не выльется в такие потери, что чертям тошно станет? С такой точки зрения майора Бондаренко и его орлов вполне можно понять.

Молодого колдуна я решил не расспрашивать, хотя как раз вечером собирался это сделать. После такого бешеного дня — не надо.

Первым у окна дежурил Колтырин, за ним Юрка, потом я, под утро меня опять сменил колдун — но напрасно, у машины так никто подозрительный и не появился. В принципе, это тоже своего рода плюс — значит, явных недоброжелателей у нас нет. Будь в группе изгойских шпионов ещё кто-то — наверняка бы попытался сделать нам пакость, новости в глубинке быстро расходятся.

Пришлось дождаться восьми часов — времени открытия архива, но нас никто не порадовал: ни по имени-фамилии, ни по подробному описанию Любы в документах не было. Правда, это тоже своего рода ответ на вопрос — значит, Люба врала, она ведь прямым текстом сказала, что она из Колчино, я это отлично помню. И вот вопрос: почему она это сделала? Конечно, Колчино не близко, но, как видим, добраться сюда и проверить её слова оказалось не так уж сложно. А если бы мы вернулись и, что называется, «предъявили» ей?

Ой, не смеши, Найдёнов. Если она смогла откровенно соврать при Стукове и исчезнуть из Управы — поверь, ты мало что более серьёзное сможешь ей предъявить…

А может, она ХОТЕЛА, чтобы мы приехали в поисках