Вы можете объяснить этой женщине, чтобы она оставила меня в покое? Чтобы она не появлялась на моем этаже, не трогала мои вещи и всецело занималась только кухней и вами?

– Ваша милость, вам лучше успокоиться. – зябко кутаясь в платок, Эвелиса шагнула в комнату, – Кладия сказала, что вы тоже заболели, и отправилась за доктором.

– За доктором? Отлично! Мне есть о чем с ним поговорить! – заложив руки за спину, Арлен начал ходить по комнате, временами натыкаясь на мебель, – Это надо же было додуматься, прислать служанку, которая ничего не слышит, не может связать и слова… – он резко остановился, – Подождите. Она сказала?

– Не словами конечно. Жестами. Сперва было сложно понять, но сейчас… – она осеклась и окончательно смешалась. Конечно, как бы мужчина понимал жесты, если не видит их.

Сумрачная комната походила на склеп. Эвелиса украдкой огляделась, примечая разобранную постель, и покосившийся портрет на стене. Прежде Арлен не позволял входить в его личные покои даже ради уборки. Здесь было так пусто и уныло, что казалось сами стены давят со всех сторон.

– Раз вы здесь, значит вы окончательно здоровы и можете вернуться к работе? – вдруг спросил мужчина.

Эвелиса помедлила. Она чувствовала себя значительно лучше, но все же ближе к ночи ее иногда охватывал жар.

– Мне лучше, так что наверное… Да, как скажете.

– Замечательно, это все что я хотел услышать.

Где-то внизу хлопнула дверь, и по лестнице застучали шаги. Еще через минуту в комнате появился мужчина, в неровно застегнутом пальто.

– Что у вас здесь стряслось?! Почему моя помощница прибежала очень расстроенная, и пытается объяснить, что или вы умираете, – он ткнул пальцем в Эвелису, – Или вы сошли с ума? – последнее относилось уже к Арлену. – А то и все сразу. Вам милочка, еще даже вставать нельзя, такая коварная болезнь небыстро разжимает когти. Еще и господина своего заразите, а у меня по тридцать пациентов на дню, понимаете, тридцать!

Доктор перевел дыхание, вытер пот с висков, и заговорил уже более деловитым тоном.

– Вам, девица, лучше вернуться в постель. Вон какая бледная и трясетесь к тому же. А вы, ваша милость, извинитесь перед моей помощницей за то, что так ее напугали. Иначе она больше не вернется в ваш дом.

Арлен скрипнул зубами. Всего пара слов, и эта навязчивая баба больше не появится на пороге, как же это оказалось просто. И в то же время…

– Значит моя служанка еще не может вернуться к работе?

– Может, – резко отозвался доктор, – Если вы желаете, чтобы она в ближайшее время свалилась от недомогания, и тихо скончалась где-нибудь на лестнице.

Эвелиса вспыхнула. О ней говорили так, словно ее и вовсе не было. В прошлой жизни такое случалось нередко, но сейчас это казалось особенно неприятным.

Арлен шумно выдохнул, чувствуя себя загнанным в угол.

– Хорошо. Я извинюсь. Но при условии, что вы объясните ей правила поведения в моем доме.

Доктор молча кивнул, и выглянув за дверь, поманил кого-то рукой. На пороге показалась его помощница, она тепло улыбнулась Эвелисе, и настороженно взглянула в сторону Арлена.

– И как мне извиниться, если она не слышит? – хмуро буркнул мужчина, скрестив руки на груди.

– Думайте, обидеть же вы ее сумели.

Повисла гнетущая тишина. Эвелиса умоляюще взглянула на доктора, но тот покачал головой, и приложил палец к губам. В его глазах мелькнуло торжествующее выражение.

Девушка сжала руки. Кладия ей нравилась, но разве может хозяин дома извиняться перед прислугой? Отчасти она чувствовала себя виноватой в происходящем, от того, что так не ко времени заболела, и что мужчина, со своим «тяжелым характером» вынужден был терпеть постороннего человека. Его же и меньшее из себя выводило.

Было бы проще, если бы она сама извинилась за поведение его милости, но судя по лицу доктора, такой вариант его бы не устроил. После долгого молчания Арлен сделал шаг вперед, и явно ломая себя, протянул руку.

Кладия тут же дала ему свою ладонь, при этом смущенно хихикнув.

– Я сожалею, что вспылил, но этого бы не произошло, если бы вы были менее навязчивы. Кроме того, буду благодарен, если вы станете проявлять меньше усердия в своих заботах. – и незаметно поморщившись, он коснулся губами ее пальцев. Женщина расцвела в улыбке. – Надеюсь, вам этого было достаточно? – хмуро обратился он к доктору.

– Формулировка могла бы быть и получше, но раз моя помощница довольна, у меня претензий нет. Пусть женщины идут вниз, а нам с вами стоит поговорить.

Кладия приобняла Эвелису за плечи, и потянула к двери. Девушка оглянулась на Арлена. Он стоял с таким видом, словно утратил большую часть своей высокомерности и раздражительности, а под ними оказалась лишь бесконечная усталость от жизни. Ее снова кольнула жалость, но что она могла сделать?

Когда стукнула дверь, Арлен вскинул голову, жалея, что не может в упор посмотреть на доктора.

– Что вы хотели мне сказать?

ГЛАВА 27. Шаг к пониманию

Вернувшись в кровать, Эвелиса снова завернулась в одеяло, и покорно выпила очередную порцию горького настоя. Несмотря на мерзкий вкус, лекарство помогало. Тяжесть из груди постепенно уходила, да и боль в горле стала совсем незначительной. Можно было бы и к работе вернуться, но спорить с авторитетом доктора девушка не смела. А лежать надоело просто до изумления.

Перед глазами снова появилась комната Арлена. Пустая, мрачная, понятно почему он так часто бывает не в духе. Если каждый день просыпаться среди темных унылых стен, то и совсем радоваться разучишься… Хотя он же все равно ничего не видит.

Мысли переметнулись в другом направлении. Эвелиса вспомнила, как доктор заступился за свою помощницу, и в душе шевельнулось сожаление. За нее никто и никогда так бы не вступился.

Можно было бы напроситься в помощницы к доктору, самой ходить за больными, помогать по хозяйству. И не придется каждый раз вздрагивать, слыша свое имя. Девушка обхватила себя руками и тяжело вздохнула. Мимолетная мысль была привлекательной, но оставить незрячего хозяина дома, ради собственного благополучия… Нет, так поступить она не могла. К тому же Арлен не стал упрекать ее из-за болезни, не выгнал. Даже проявил некоторую заботу, вызвав доктора. Поэтому уйти, значило бы проявить высшую степень неблагодарности.

Единственный человек, который мог бы за нее вступиться – она сама.