— А на счёт моей просьбы? — надула губы, а он поднял бровь:

— Какая-то ты подозрительно веселая. Надеешься, что кто-нибудь тебя спасёт?

— Вряд ли, — снова вздохнула, продолжая тянуть время. — Но надежда уминает последней.

— Даже не мечтай. Местечко — класс.

— Так ты сюда их привозил? — он не ответил, снова начав играть с ножом-бабочкой. — А ту, в детстве, уж не твой ли батя?

— Не сложно догадаться, — пожал плечами и начал ходит взад-вперёд, то пропадая из кольца света, то вновь возвращаясь в него. — Прямо у нас дома. И знаешь что странно? Она не кричала. Это потом я уже понял, накачал чем-то, наверное, но это неправильно, согласись? Как можно не кричать, когда тебя режут на куски?

— Согласна, — кивнула спокойно.

— Ты тоже любишь резать, — хмыкнул и посмотрел весело. — Нравится то первое мгновение, когда лезвие пронзает плоть?

— Хирургические инструменты на столько острые и тонкие, что его практически не замечаешь, — пожала плечами, а он прищурился:

— Не верю.

— Возьми в машине, большая сумка с красным крестом в багажнике.

— И обломать себя весь кайф? Не… — скривился с улыбкой, а я спросила:

— На чем он тебя подловил?

— Кто? — удивился Артём, а я позволила себе удивиться в ответ:

— Влад. Ты кромсал его бывших, симпатяга такой.

— Симпатяга, ага, — заржал Артём. — Он сам мне их отдавал.

— Даже так?

— Он мне девок, я ему последние новости. Все по-честному.

— Действительно равнозначный обмен, — поморщилась брезгливо. — Зачем домой их отвозил? Это же опасно, можно засветиться в лёгкую.

— На самом деле — фигня. Меня столько народу видело, всем просто начхать. Кепку нацепил поярче — ни в жизнь не вспомнят.

— Так зачем?

— А что мне их, тут складировать, чтоли? — удивился искренне. — Это они поначалу лапочки, потом вонять начинают, — скривился, а я пожала плечами:

— Закопал бы.

— Напрягаться после того, как расслабился? Странные у тебя представления об отдыхе.

— У меня, ага, — хохотнула мрачно. — А ты нормальный.

— Не, я псих, — улыбнулся и почесал бровь, прищурил один глаз. — Спасибо бате за счастливое детство.

— Смотрю на тебя — нормальный вроде парень, — сказала растерянно. — А как представлю, что ты вытворял…

— О, я тебе сейчас кое-что покажу, — обрадовался и достал телефон. Подошёл ближе и развернул ко мне экран, а я увидела себя, выходящей из операционной после того, как штопала Абрамцева. Румянец на щеках, глаза горят, руки по локоть в крови, живот, грудь, лоб, волосы… — Ну как?

— Отпад, — хмыкнула и подмигнула ему: — Сделай мне с ней памятник.

— Думаешь, ты лучше, потому что спасаешь жизнь, а не отнимаешь, но по сути ты точно такой же мясник. Тебе по кайфу копаться в чужих кишках, кромсать и штопать.

— Ты прав, — пожала плечами и мечтательно прикрыла глаза: — Так и вижу тебя на своём операционном столе.

— Помечтай, — гоготнул и отошел чуть дальше. — Руки уже чешутся, пора начинать.

— Так мило общались, — насупилась в ответ. — Расскажи хоть до конца, что там Влад? Сливается или команду меняет?

— Угадай, — хмыкнул в ответ, а я подумала немного и ответила уверенно:

— Сливается.

— Садись, пять, — ответил со смешком. — Но ты просто ткнула пальцем в небо.

— Не совсем, — протянула самодовольно. — Его контакт на заводе не сегодня-завтра даст дубу. Мы сегодня виделись… ну или вчера, не суть.

— И что? Он с анализами притащился?

— Нет, конечно, — посмотрела с укором, а он хмыкнул:

— Так и что?

— Он запыхался. Я подумала сначала — территория большая. Но мы ждали двадцать минут, да и с какой стати ему спешить? Его дочь мы ему уже не вернём. Значит, ему это просто даётся с трудом.

— Подумаешь, отдышка, — закатил глаза Артём. — Притянуто за уши, не впечатлила.

— Ну, простите, — состроила рожицу, — на фига так сложно? Шлепнул Абрамцева и дело с концом. Что, по итогу он и сделал, то есть ты.

— А ты взяла и снова все испортила, — поморщился в ответ, — но это херня, добью.

— Так зачем?

— Не поверишь, но у нас довольно дружный коллектив. Большой, идейный. Нашлись бы деятели, которые решили отомстить. А так — хер пойми что происходит и кого винить. Короче, пожить захотел.

— А вам — поставка, плюс бонус лично для тебя — Гаскина и Брянцева. Не пойму только, как они согласились…

— Если бы он приказал им лежать смирно, пока я орудую ножичком, они бы так и сделали, — закатил глаза Артём. — Кстати, ты тоже бонусом. На сладенькое.

— Значит, заметил на дороге, — ухмыльнулась в ответ, а он пожал плечами.

— Само собой, но узнал ещё раньше, безутешный папаша порадовал новостями. Набрал мне по пути, пора, говорит, — прикрыл глаза в предвкушении и пропустил эпичный момент когда Толин кулак размером с кувалду опустился ему на голову.

— А ты тут откуда? — буркнула недовольно.

— Не важно, — поморщился в ответ, а я демонстративно отвернулась. Не звонил все это время, не появлялся, а тут прискакал на белом коне да в сияющих доспехах, а звонила я из подъезда Кареву.

— Я надеюсь, ты записал? — крикнула в темноту, а следователь отозвался недовольно:

— Записал.

— Как нашли?

— Фома тебя пас, — хмыкнул Сашка, выходя на свет. Толя поморщился, а он подошёл и первым делом осмотрел голову, констатировав: — Херня, — и начал отвязывать.

— Зачем? — спросила у Толи, а он скривился:

— Дел других нет.

Через час мы подъехали к дому на его машине, всю дорогу не проронив ни слова, поднялись в квартиру и я спросила, едва он закрыл дверь:

— И давно?

— Потом поговорим, — ответил тихо, наклонился и поцеловал.

Так непривычно нежно, что у меня подкосились ноги, но в душу закралась смутная тревога. Все его движения, неторопливые, чувственные, все эти прикосновения кончиками пальцев, долгие взгляды, как будто он пытался запомнить каждый миг, горячие поцелуи, объятия, все было так ново, как будто рядом был другой человек. Тот, кого я отчаянно хотела получить, тот парень с пакетами продуктов, босиком, с улыбкой через все лицо, со светящимися счастьем глазами, нахального, беспечного, дерзкого…

Он взял телефон с тумбочки, приложил мой палец и что-то быстро написал, а потом отбросил его на другой край кровати, поднялся и начал торопливо собираться.