А на поляне продолжали маршировать Большие Уроды, они меняли направление движения, поворачивая под прямым углом.

Самец с полосками на рукавах шагал рядом с ними, руганью добиваясь более слаженного движения. Действительно, их ноги двигались так, словно находились под контролем единого организма.

— Это любопытно наблюдать, — сказал Теэрц Ааатосу, — но в чем смысл? Любой самец, который применит эту тактику в настоящем наземном бою, будет быстро уничтожен. Даже я, пилот истребителя, знаю, что самцы должны рассеиваться и искать укрытия. Так диктует простой здравый смысл. — Он застыл с открытым ртом, — Но здравый смысл для тосевитов не существует.

— Мне дали понять, что эта маршировка способствует групповой солидарности, — ответил самец из разведки. — Я не совсем понимаю, почему так получается, но, кажется, это неоспоримо: все местные военные используют подобную дисциплинирующую практику. Одна из теорий, популярных ныне, объясняет, почему Большие Уроды, будучи видом унаследование менее дисциплинированным, чем Раса, используют эти процедуры для внедрения порядка и подчинения приказам.

Теэрц задумался. В этом было больше смысла, чем в большинстве теорий, которые он слышал от разведки.

Он снова вернулся к наблюдению за марширующими тосевитами. Через некоторое время они прекратили движение и остановились, образовав ровный строй, снова неподвижно вытянувшись, в то время как самец с полосками обращался к ним с речью. И время от времени они выкрикивали какие-то ответы хором.

— Вы понимаете их язык, — спросил Теэрц Ааатоса, — что они говорят?

— Их лидер описывает качества боевых самцов, которые он хотел бы, чтобы они приобрели, — сказал Ааатос. — Он спрашивает их. есть ли у них желание иметь эти качества. Они отвечают утвердительно.

— Да, я вижу, что они могут, — сказал Теэрц, — у нас никогда не было случая сомневаться в боевых качествах тосевитов. Но я по-прежнему упорствую в своих мыслях: будут ли эти качества использованы ради нас или против нас, в конце концов?

— Я не думаю, что опасность настолько велика, как вы полагаете, — сказал Ааатос. — В любом случае мы должны использовать эту возможность — или рискуем проиграть войну.

Теэрц никогда не слышал столь прямого заявления, и это его обеспокоило всерьез.

Городок Ламар, штат Колорадо, был хорош тем, что достаточно было отойти на милю за границу предместья, и уже казалось, что он как бы и не существует. Вокруг ничего, только вы, прерия и миллион звезд, заливающих вас светом с неба, — и еще человек, который вместе с вами отошел на милю за окраину города.

Пенни Саммерс прижалась к Рансу Ауэрбаху и сказала:

— Я хотела бы поступить в кавалерию, как это сделала Рэйчел. Тогда бы завтра утром я скакала вместе с тобой, вместо того чтобы сидеть здесь.

Он обхватил ее за талию.

— Я рад, что ты не в кавалерии, — ответил он. — Если бы я отдавал тебе приказания, сейчас я поступил бы нечестно…

Он нагнулся и поцеловал ее. Поцелуй затянулся.

— Тебе не нужно отдавать приказ, чтобы заставить меня захотеть этого, — сказала она чуть дыша, когда их губы наконец разделились. — Мне это нравится.

Затем она поцеловала его.

— У-ух! — сказал он немного погодя — шумный выдох поднялся паром.

Весна была близка, но ночью этого не ощущалось. Зато холод давал ему дополнительное оправдание, чтобы так крепко прижимать ее к себе.

После очередного поцелуя Пенни откинула назад голову и стала смотреть в ночное небо чуть прикрытыми глазами.

Она не могла бы сделать ему более явное предложение, даже если бы выгравировала его на тарелке. Ее шея была белой, как молоко, в свете звезд. Он начал нагибаться, чтобы поцеловать ее, затем остановился.

Она заметила это. Ее глаза широко раскрылись.

— В чем дело? — спросила она уже не хрипловатым, а несколько сварливым голосом.

— Здесь холодно, — сказал он, что было правдой, но не всей правдой.

Теперь она негодующе выдохнула.

— Нам не холодно, — сказала она, — особенно когда мы делаем… вы знаете.

Он хотел ее. Они оба были в длинных теплых пальто. Но он помнил, через что она прошла. Она, конечно, не героиня сказки о принцессе на горошине, но у него и в мыслях не было стянуть с нее грубое одеяние и уложить девушку в грязь, независимо от того, сколько он об этом думал, когда приглашал ее прогуляться с ним.

Он пытался изложить это словами, понятными и ему, и ей.

— Кажется, как-то не очень честно, не потому, что ты очень долго была в таком бедственном положении. Я хочу быть уверен, что с тобой все в порядке, прежде чем я…

«Прежде чем я — что?»

Если бы он хотел уложить ее в постель, все было бы просто. Но его безумно интересовала она сама.

— Я прекрасно себя чувствую, — негодующе сказала она. — Да, я тяжело перенесла смерть отца, но теперь я с этим справилась. Мне хорошо, как никогда.

— Я понимаю, — сказал он.

Он не хотел спорить с ней. Но когда люди поднимаются из трясины к облакам слишком быстро, они плохо отдают себе отчет в происходящем. Похоже, ее поездка еще продолжалась.

— Тогда решено, — сказала она, как будто все и вправду было решено.

— Постой, давай сделаем так, — сказал он. — Подожди, когда я вернусь со следующего задания. Будет достаточно времени, чтобы сделать все, что мы захотим.

«И у тебя будет больше возможностей разобраться с собой и убедиться, что ты не просто бросилась на первого попавшегося парня».

Она надула губы.

— Но ведь ты будешь отсутствовать долгое время. Рэйчел сказала, что это следующее задание — не просто рейд. Она сказала, что вы собираетесь попытаться повредить космический корабль ящеров.

— Ей не следовало говорить этого, — рассердился Ауэрбах.

Секретность для него была естественной — всю свою взрослую жизнь он был солдатом. Он знал, что Пенни не побежит болтать к ящерам, но кому еще Рэйчел рассказала о запланированном ударе? А куда пошел слух дальше? В Соединенных Штатах люди не часто шли на сотрудничество с ящерами, по крайней мере в тех местностях, которые оставались свободными, но и такое случалось. И Рэйчел, и Пенни сталкивались с предателями. Тем не менее Рэйчел проболталась. Это было не очень хорошо.

— Может быть, ей и не следовало этого говорить, но она сказала, и поэтому я знаю, — сказала Пенни, качнув головой. Показалось, она добавила: «Так что давай сейчас». — А если я найду кого-нибудь еще, пока ты отсутствуешь, мистер Ране Ауэрбах? Что тогда?

Ему хотелось рассмеяться. Он старался быть заботливым и разумным — и куда он попал? На сковородку.

— Если ты это сделаешь, — сказал он, — ты не станешь рассказывать ему о нас, не так ли?