Бывший гайдук меня удивил, попросив у начвора драгунский пистолет. С прадедушкой «Гатлинга» мой телохранитель расставаться отказался, а пистолет брал «на всякий случай», к тому же, как выяснилось, боеприпасы у них взаимозаменяемые. Пока Акинф придирчиво отбирал себе альтернативный «ствол», я вышел из тупика, взяв из ящика новенький штуцер. Стрелять из такого мне во время штурма руин довелось немало, а вес и габариты смертоносного изделия довольно скромные. Решил осваивать матчасть вместе с подчиненными. Опять же такой немаловажный моментик: глядя на меня, бойцы охотнее будут изучать новые возможности более совершенного оружия.

Вокруг шустрили солдаты, подготавливая упаковки с амуницией к вьюкам. На заднем фоне Никодим «строил» возниц и обозных ратаев, повышая скорость и эффективность рабочих процессов. «Загадочная речевая магия русинов в действии», – пояснил я ситуацию любопытному Ральфу. Буян, покончив с выдачей скромных запасов обуви и одежды, распределял каски, шлемы и стальные и кожаные нагрудники. В обозе нашлось с десяток добротных ранцев и две дюжины солдатских котомок, что решило насущную проблему транспортировки личных вещей и продуктового НЗ. Назначенные сержанты следили, чтобы у каждого стрелка по возможности получился полный комплект снаряжения. Ситуация с обувью и одеждой улучшилась незначительно – солдатских вещей покойный интендант не запас совершенно, либо ботинки и мундиры остались в брошенных у Длани повозках.

Прохор порадовал меня не только пополнением боекомплекта к револьверу, но ремнем с «бандольеро» – места для ношения подсумков с боеприпасами к штуцеру на поясе не осталось. В комплекте шли три кожаных подсумка с ячейками, рассчитанные на сорок пуль каждый, которые начвор называл «кюгельницами», и цилиндрический кармашек для запасного гамиона. Тяжесть получилась приличная, к тому же офицер должен руководить боем, а не стрелять. Поэтому два подсумка с пулями и штык в ножнах я передал Акинфу с просьбой прибрать в мой багаж. Из холодного оружия при мне остался подарок Буяна, вновь убранный после смены портянок в голенище сапога на правой ноге, да сабля, периодически мешавшая мне нормально ходить. Более чем достаточно для главаря.

Фома застал меня вооруженным до зубов, но чрезвычайно печальным. Я поминутно сверялся с браслетным хронометром и кусал губы, сожалея об утекающих как песок сквозь пальцы минутах.

От лекаря узнал, что очередной жертвой рабочей группы по оптимизации обоза пал винный погребок, принадлежавший покойному интенданту Глаттону. Надо было догадаться нагрузить целую арбу вином, бренди, консервированными фруктами, сладостями и копченостями. Немчинов обратился за разрешением забрать крепкое спиртное в количестве пяти разнокалиберных бутылок для медицинской надобности и овощи-фрукты для раненых. Поинтересовался, как быть с винами и настойками?

Пришлось пройти на место происшествия. По пути бывший лекарь княжны Белояровой поведал, что имперские нобили повсеместно распространили привычку отправлять на тот свет недругов супердорогим алкоголем с «добавками», и взялся проверить наличие яда магическим способом. «Заряженных» бутылок оказалось две – с красным вином и бренди, еще насчет двух лекарь высказал опасения. Подозрительное бухло я самолично прибрал, твердо решив посчитаться с преследователями за магическую «мину» на тропе. Или, что ближе к правде, кинуть супостатам ложку дегтя в бочонок меда, точнее, брошенного нами имущества.

Столовое вино приказал разделить между солдатами, сохранив пару бутылок для ушедших разведчиков. Вышло по небольшому стакану на брата – некоторые выпили сразу, иные вылили во фляги для дезинфекции воды. К слову, емкости для вина здесь оказались ручной работы – тяжеловесные, пузатые, мутного стекла, с неровной поверхностью и кривыми горлышками. Пару покрытых благородным налетом времени кривобоких бутылок все-таки решил сохранить – чтобы было чем отпраздновать будущую победу. Рука не поднималась уничтожить элитный алкоголь, а напиваться перед тяжелым переходом по лесу мне и в голову не пришло.

Возникла мысль пожертвовать рабочей группе бутылку бренди для повышения работоспособности. В процессе инвентаризации внезапно обнаружилось немало замечательных вещей, расставание с которыми гарантировало хозяйственным натурам тяжелую психологическую травму. Но от идеи «легкого компресса» для изгнания скаредности пришлось отказаться. Моя «жаба» заступилась за своих подруг, душивших мужиков: мол, я не пью и им не позволю.

Вместо глотка бренди Фома предложил мне исходящую паром солдатскую жестяную кружку.

– Что это? – я втянул аромат напитка.

– Баронский чай, – пояснил лекарь, демонстративно отхлебывая из своей посуды.

Обращение к базе данных Ральфа ввергло меня в задумчивость. Здешний чай – листочки и цветы кустарника, эндемика Скверны, – собранные в определенное время и особым образом высушенные высоко ценились за вкус, аромат и увеличение магических сил. В рецептуру «баронского чая», помимо собственно гербария, входили мед и… бренди. Обдул круг парящей темной жидкости и сделал добрый глоток бодрящего напитка. Своего рода местная версия грога, согревающая и придающая силы, в том числе и сверхъестественные.

– Ух ты! – я пережил вкусовой шок. – И сколько у нас этого добра?

– В офицерской бричке четыре тюка.

– Ваши предложения, любезный Фома?

– Вывезти любой ценой, – выработанная неутешительными диагнозами интонация пресекала все возражения на корню.

Я сделал еще один глоток горячей бодрости и пользы и немедленно согласился. А еще приказал заварить всему личному составу. Впереди нас ожидал многочасовой переход по дикому лесу, и силы требовались не только самозваным баронам.

Позади отряда полыхало зарево погребального костра, сложенного для солдат, погибших от ран в ловушке варлока. Врагу оставался укрепленный лагерь, наполненный хаосом из приведенных в негодность повозок, провианта и всевозможного армейского имущества, тканей, товаров, а также офицерской мебели и различной утвари, бесполезных безделушек и нужных годных вещей, портить которые нам было некогда и незачем. В боевых действиях врагу они напрямую не помогут, а вот драку при дележе вызовут непременно. Да подкинут супостатам головоломку, как это богатство вывезти и защитить от конкурентов.

Сквернавский огнестрельный самодел, признанный комиссией, включающей меня и Прохора, неперспективным, лишили гамионов и выбросили в ручей, выбрав место поглубже. Заодно запасли в дорогу чистой воды. На большее не хватило времени. Стоя посреди дурдома и постоянно сверяясь с хронометром, я подгонял и без того носящихся муравьями нижних чинов, подофицеров и обозников. Правда, когда колонна потянулась в лес, на пару минут отвлекся – при помощи Акинфа организовал закладку отравленного спиртного. Мой телохранитель воспринял идею адекватно – на войне как на войне – и даже вызвался разместить бутылки так, чтобы они не вызвали у бандитов подозрений, что «угощение» оставлено специально для «дорогих гостей». По его словам выходило, что сквернавцы весьма падки до алкоголя, а яд, надо полагать, в бутылках не быстрый, но надежный. Передовому отряду хватит с гарантией, если в его рядах не окажется способного распознать отраву.