А не так уж он пьян, как мне казалось…

– Ты убил мою женщину, – сказал я.

– Что?! – Вокруг было довольно шумно.

– Ты убил мою женщину!

Я мог бы перерезать ему горло прямо сейчас, но тогда меня точно убьют. Все должно выглядеть случайностью.

– Твою женщину? – Узкий лоб выразил напряженную работу мысли. Секира пытался вспомнить, кто же я, собственно, такой. И кто из тех, кого он убил, мог оказаться моей женщиной. Не вспомнил. Но решил встать. Вернее, начал подниматься…

Он был еще выше, чем я предполагал. Настоящий великан. Йотун.

Я сделал шаг назад, иначе мой взгляд упирался бы ему в грудь.

– Я тебя не знаю, – поведал мне Сторкад. – Я многих убил. Были и женщины. Но я ничего тебе не заплачу, даже если ты приведешь свидетелей. Мало ли кого я убил! Я не помню тебя. И твою женщину тоже не помню. Пошел прочь, пока я не рассердился!

Он был вдвое тяжелее меня. Вдобавок у него была слава непревзойденного поединщика, но я об этом не знал. Если бы я прямо сказал, что собираюсь драться, то получил бы всю нужную информацию. И стопудово меня попытались бы отговорить. И я бы, может, отговорился, потому что в справедливый суд богов я не верю (да и в богов – как-то не очень), не говоря уже о том, что с точки зрения местных богов предъявить мне Сторкаду нечего.

Но я не знал, с кем имею дело. Он тоже не знал, но это он глядел на меня сверху: могучий датчанин с плечами размера три икса – на шибздика ростом метр семьдесят три, легко помещавшегося в футболку с маркировкой «L».

– …Пошел прочь, пока я не рассердился!

– Ее ты должен помнить! – заявил я. – Ты убил ее вчера вечером!

Опять напряженная работа мысли. И вдруг морщины разгладились. Вспомнил!

– Ага! – Его явно обрадовало то, что память не подвела. – Это та маленькая рабыня! Так бы и говорил, что рабыня. А то ты сказал – женщина, вот я и удивился. Так я не понял, в чем дело? Я ведь заплатил ее хозяину цену. Хорошую цену! Хозяину! А тебе что надо?

– Тебя! – произнес я и врезал ему кулаком в горло.

Он не ожидал. Захрипел, схватился за шею. Я еще раз добавил. От души. По уху. Просто чтобы раззадорить.

Два раза – и всё пока. Я не собирался его избивать. Мне нужен был его труп.

Наконец он прокашлялся. И посмотрел на меня очень нехорошо. Готов поклясться, что все алкогольные пары выветрились из его башки.

Его дружки за это время успели повскакивать на ноги. Мои – тоже подоспели. Они-то наблюдали за сценой с самого начала. Вероятно, даже расслышали кое-что из нашего разговора.

Черт! Все шло совсем не так, как я планировал! При таком раскладе мне вряд ли удастся зарезать его в якобы случайной драке.

А Сторкад… Он стоял так, будто совсем не собирался драться.

Увы, он оказался не так туп, как я надеялся. Викинг потрогал ухо, поглядел на ладонь. На ладони была кровь. Я ему смачно приложил. Это больно. Но на боль ему было наплевать. Он увидел кровь и обрадовался. Вот дьявол! Чему он так рад?

Через мгновение я узнал.

– Хольмганг! – даже не сказал, а пропел Сторкад. – Хольмганг по законам островов! Завтра поутру! Ты, не знаю, как тебя зовут!

– Меня зовут Ульф Черноголовый!

Я тоже обрадовался. Не знаю, какие там у него на островах правила, но хольмганг, насколько я помню, это свободный поединок. То есть свободный от кровной мести и прочей лабуды[33]. Очень хорошо, здоровяк! Завтра я тебя и прирежу!

– Жаль тебя, – сказал мне Свартхёвди Медвежонок. – Ты – славный дренг, Ульф! И Хрёрек тоже огорчится, когда тебя убьют. Скажи мне кто, что ты повздоришь с Бородатой Секирой из-за мертвой рабыни, никогда бы не поверил. Ты редкостный дурень, Черноголовый! Поэтому я сам заплачу за наше пиво. А ты пей, дренг, пей! Запомни вкус, чтобы сравнить его завтра с тем, каким тебя будут потчевать в чертоге Одина!

…И вот, когда я узнал, что такое «хольмганг по-островному», тут я и понял, что попал по-настоящему. Это все равно что описанный Лермонтовым (если не ошибаюсь) печально закончившийся поединок купца Калашникова с молодым опричником Ивана Грозного. То есть ни уклоняться, ни даже финтить – не положено. Положено гордо и смело, не сходя с места, принять сокрушительный удар. Да, можно обороняться щитом. Все предсказуемо и неоригинально. Щитов выдается – 3 штуки. Когда щиты кончаются, то, как правило, заканчивается и жизнь одного из поединщиков.

При таком раскладе мои шансы на победу почти нулевые, поскольку моя сильная сторона – именно маневр и неожиданные ходы. «Почти» – это вмешательство высших сил, в котором я как-то не уверен.

Вдобавок к росту, весу и мощи мой противник еще и специализировался на подобных мероприятиях: перебил в таких состязаниях изрядное число народу. То-то он обрадовался, когда я дал ему повод (пролитая кровь) для полноценного вызова. Отличался же мой враг тем, что своей «бородатой» секирой, давшей убийце прозвище, разваливал щит противника уже с первого удара. Впрочем, специализация Сторкада Бородатой Секиры сейчас имела не такое уж большое значение. Я и без нее мог смело считать себя покойником.

Надо было что-то придумывать, и придумывать срочно. Если я погибну, то черноглазая девочка так и останется неотомщенной.

А Сторкад будет точно так же пить, жрать и гадить. И убивать.

Не прийти на поединок я не мог. Это опозорило бы не только меня, но и весь хирд. И не отменило бы поединка. Хирд – моя родня. А здесь родня по закону отвечает за своего блудного родственника. Кровью. Так что кому-то из друзей пришлось бы драться вместо меня. Возможно, у того же Стюрмира были бы лучшие шансы, но я не мог рискнуть и подставить другого в своем собственном кровном деле.