— Узнает внемлец храма маэстро, — тихо, одними губами, прошептал пришедший в сознание зрец. — Не делайте так больше. Вы не понимаете, сколь высока ее ценность. Готовьте карету. Мы выезжаем немедленно.

— Вот и я о том же, — кое-как отдышалась женщина, села и снова усмехнулась. Все так же спокойно. — Не стоит ссориться и переходить к угрозам. Нам еще долго ехать вместе. И вам придется выдавать меня за знатную даму. Потому что вампиров теперь представляют несколько… иначе. А если кто не удивится внешности, значит, помнит про эликсир долголетия и положит всех своих воинов, чтобы заполучить меня. Сотни светцов Гармониума не хватит для охраны от жаждущих эликсира, текущего в моих жилах.

— Она права, — тихо подтвердил зрец.

Медленно сел на кровати, бледный, с жутковатыми серыми губами, измазанными кровью Живой, вопреки всем стонам и страхам лекарей. И, кажется, с каждым мгновением все более крепкий и энергичный.

— Фарнор, — позвал зрец стража.

— Да, о провидец.

— Ты сознаешь, что следует молчать о тайном? Что все, сказанное в этой комнате, именно таково?

— Сознаю.

— Вот и молчи, пока язык цел, — резко и зло посоветовал зрец. — И руки держи на привязи, пока их не отрезали. Перед тобой благородная госпожа Даннар, уличенная в нарушении тайны наследования. Она пыталась родного сына сделать новым грифом. Не более того. Ясно ли?

— Полностью. Я буду хранить госпожу от бед… и не спущу с нее глаз.

— Умный мальчик, — отметила вампирша. — Зовите меня Арина Эрра Даннар. Это звучит достоверно. Вы позволите мне взять с собой некоторые вещи? Вот ту сумку. И дорожные платья, само собой.

Зрец кивнул, сотник вскинул на плечо объемистую сумку. Женщина прошла к сундуку и быстро набросала во вторую, похожую, несколько смен одежды. Отдала стражу и двинулась к двери. Впереди шел гласень, рядом, опираясь на руку одного из евнухов, зрец, возле него — вампирша. Замыкал группу Фарнор, нагруженный сумками.

Во внутреннем дворе замка уже кипела работа. Светцы бесцеремонно выкатили лучшую карету грифа, впрягли отборных свежих коней. Спорить никто не смел. Ворота-то открыли не сразу…

Управляющий замка едва стоял на ногах, его так и клонило вниз, к земле. Гласень усмехнулся. Не иначе вчера поил наследника, а заодно и сам приложился. Сегодня страх мешается с мутным и тяжким похмельем, удваивая панику. Нет сомнения: он в мыслях своих уже видит занесенный топор столичного мастера пыточных дел. И вторая кара, грифский кнут, рядом, наготове. Потому что вернется повелитель и прознает, что творилось в его отсутствие. Полного отчета потребует. А полный отчет — он никогда не приводит к наградам, наоборот…

— Верные чада Адалора здесь обитают, — шептал плотный мужчина, жалко вздрагивая и задыхаясь. — Не сочтите…

— Истинно, — звучно, в полноте своих возможностей, раскрылся напевный голос гласеня, несравненного в речении слов служителя гармонии. — Ибо дано нам от первого дня звучание Гласа. И сказано: людей глубоко верующих бежит зло багровых теней. Сам Певец заслоняет их. Точно так же наш Адалор заслоняет каждую зиму багрянец мерзости проклятого Ролла. И очищает разум, и наполняет душу сиянием белого света пречистой истины. Нет скверны в сием доме.

— Глас Адалора милостив, — с явным облегчением вымолвил управляющий. Льстиво улыбнулся и передал гласеню тяжелый мешочек, звякнувший весьма определенно. — И чада его благодарны.

— Да пребудет с вами гармония, — воззвал гласень.

Пока он проповедовал, а управляющий старательно изобретал повод всучить мзду, вампирша устроилась в карете. Зрец занял место в своем кресле, перенесенном из прежнего экипажа. Сотник вскочил на свежего коня.

Гласень последним поднялся по ступеням, тотчас сложенным одним из слуг. Дверцы закрылись. Кучер щелкнул кнутом. Слаженно застучали копыта восьмерки коней, впряженных попарно.

— Гласень, а имя у тебя есть? — мирно и буднично уточнила вампирша. — Что мне, всю дорогу тебя обзывать голосящим молитвенную чушь?

— Ты, отродье, лишенное истинного…

— Нагиал его имя, — прервал отповедь зрец. — А мое — Ёрра. Я северянин, как ты понимаешь по речи.

— Меня вы, как и оговорено, будете звать Ариной. Вот и познакомились, — довольно отметила женщина. — Давайте так. Я дам обещание не делать попыток сбежать, а вы отправите в обоз этих глухих дурней-евнухов. С ними ехать тесно и вонюче. И потом: они выдают целиком мою природу тем, кто желает жить долго. Понимаете?

— Недопустимо… — охнул гласень.

— Не лжет. — Ёрра ехидно пропустил свою козлиную бороденку через кулак. — Да и бежать ей некуда. Кто примет женщину зимой, да еще в казенных браслетах со знаком Гармониума? Шубы у нее нет. Можно изъять и туфли, для уверенности. Насколько я знаю, к холоду отродья Ролла весьма равнодушны. В карете не замерзнет. Кинь мех под ноги для надежности, Нагиал. А глухие воняют, вот уж истина!

— Видел бы ты эти туфли, — вздохнула вампирша. — Так, одно название. Подошва да два ремня.

— Тогда сиди в них, — буркнул гласень, удивляясь себе. — И говори полную клятву. В звучании!

Женщина кивнула. Сосредоточенно прикрыла веки. И зашептала, запела, зазвенела голосом, отпущенным на волю. Как тут не поверить, что вампиры знают о гармонии не меньше, а то и больше, чем люди? Он учился звучанию — истинному голосу, убеждающему и не способному лгать, — три десятка кип. Но так сказать не может, хотя признан одним из лучших гласеней столицы.

Для настоящей проповеди ему приходится долго настраиваться, питаться особым образом два-три дня, беречь горло и отстраивать сознание. А тварь лишь прикрыла глаза и уже в полном голосе… Даже жалко, что с такими нельзя ужиться. Что коварство их и чернота души — безмерны.

Евнухи, освобожденные от охранного дела, охотно убрались в карету слуг. Им привычнее находиться там. А здесь — шевельнуться страшно! Да и охрана требует полной сосредоточенности. Вампирша довольно потянулась и подмигнула гласеню.

— А ну как обманула я вас?

— Звучание тебя предаст и парализует, — быстро отозвался гласень.

— Может, да. Но вдруг нет? Что знаете о звуках вы, люди? Мы пытались дать вам свое умение видеть и слышать прекрасное, чтобы смягчить ваши души. Но вы из гармонии создали глупую и никчемную религию. Духовную практику подменили ритуалами, лишенными сути и смысла. И превратили дар в оружие. Как обычно, впрочем…

Женщина тоскливо вздохнула и отвернулась к окну. Гласень чуть расслабился: бежать не собирается. По крайней мере, пока. Зря он копил в себе силу и готовил голос для приказа, спускающего взвод звучания ее клятвы.

Зрец повозился в своем кресле. Неуверенно обшарил подлокотники.

— Арина, я, пожалуй, пересяду к тебе, — как-то очень мирно и по-домашнему сообщил он. — Ну что я тут торчу, с прямой спиной и больной шеей?