Надежная гавань. В водовороте ее жизни их было не много. А сейчас Йен прижал ее к себе, но Бет всю дорогу до самого дома чувствовала, что Харт сверлит ее взглядом.

Дом поглотил Бет, Йен вел ее наверх по огромной красиво декорированной лестнице все дальше и дальше.

На стенах лестничного холла висело столько картин, что почти не видно было обоев. Пока Йен вел ее по лестнице, Бет глядела на них подписи: Стаббс, Рамзи, Рейнолдс. Несколько картин с изображением лошадей и собак были подписаны Маком Маккензи. На первой площадке доминировал портрет нынешнего герцога, Харта. Взгляд его золотистых глаз был на портрете таким же угрожающим, как и в жизни.

На второй площадке висел портрет пожилого мужчины с таким же высокомерным взглядом, как и у Харта. Он с силой сжимал в руке складку пледа Маккензи, и по его взгляду было видно, как он гордится своей длинной бородой, усами бакенбардами.

Бет заметила его, еще когда они спешили вниз к обеду, но сейчас остановилась.

— Кто это?

Йен даже не взглянул на портрет.

— Наш отец.

— О, какой он… волосатый.

— Именно поэтому мы все любим тщательно бриться.

Бет сердито посмотрела на человека, причинившего Йену столько боли.

— Если он был так ужасен, почему занимает почетное место? Уберите его на чердак и забудьте о нем.

— Такова традиция. Существующий герцог на первой площадке, предыдущий на второй. Дедушка там, повыше. — Он указал наверх следующего пролета. — Прадедушка выше его и так далее. Харт не хочет нарушать правила.

— И когда вы поднимаетесь наверх, герцоги Килморгана смотрят на вас на каждом повороте.

Йен подвел Бет к прадеду Маккензи.

— Это одна из причин, почему у всех у нас есть собственные дома. В Килморгане у меня апартаменты из десяти комнат, но мы бы хотели побольше уединения.

— Апартаменты из десяти комнат? — переспросила Бет. — И это все?

— Каждому из нас принадлежит крыло этого дома. Если мы пригласим гостей, то примем их в нашем крыле и там разместим.

— У вас часто бывают гости?

— Нет.

Йен привел Бет обратно в гардеробную, где она переодевалась к обеду. Она думала, что небольшая комната великолепна, но Йен показал ей, что по другую сторону была расположена спальня, размером во весь первый этаж в доме миссис Баррингтон.

— Ты моя первая.

Бет посмотрела на высокий потолок, огромную кровать и три окна с широкими подоконниками.

— Если человек хочет получить приглашение сюда, он должен выйти за тебя замуж. Меня не удивляет, что у вас нет гостей.

Йен оглядел ее и снова остановил взгляд на кровати.

— Ты опять шутишь?

— Да, не обращай на меня внимания.

— Никогда не обращаю.

Сердце Бет екнуло.

— Это твоя спальня?

— Это наша спальня.

Бет с волнением изумленно смотрела на тяжелые резные спинки кровати из орехового дерева.

— Я слышала, что все аристократические пары имеют отдельные спальни. Миссис Баррингтон этого не одобряла, пустая трата места и денег, говорила она.

Йен открыл еще одну дверь.

— Здесь твой будуар. Но спать ты будешь со мной.

Бет заглянула в элегантно обставленную комнату с удобными креслами и глубокой оконной нишей. Боже, совсем неплохо.

— Керри поможет тебе расставить все, как тебе хочется, только скажи ему, и он все устроит.

— Я начинаю думать, что Керри просто волшебник.

Бет подождала ответа, но Йен ничего не сказал и снова, а устремил взгляд вдаль.

— Полагаю, ты очень рискуешь, — сказала она. — Я где-то читала, что спать в одной спальне с женщиной опасно, потому что она во сне выдыхает вредные запахи. Абсолютная чепуха, заявила миссис Баррингтон, когда я ей рассказала об этом. Мистер Баррингтон спал рядом с ней тридцать лет и никогда не болел.

Йен обнял ее, тепло его тела отвлекло ее от посторонних мыслей.

— Шарлатаны наговорят что угодно, только бы получить деньги за свои исследования.

— Они этим занимались в сумасшедшем доме?

— Они старались проводить всякие эксперименты, чтобы вылечить меня. Я никогда не видел, чтобы кто-то из них работал.

— Это было жестоко.

— Они думали, что помогают.

Бет положила сжатые кулачки на его плечи.

— Только не будь таким глупо мягкосердечным и не прощай их. Твой отец держал тебя в заключении, а эти люди мучили тебя, называя это наукой. Я их ненавижу. Я бы хотела пойти в этот сумасшедший дом и высказать твоему доктору, кем бы он ни был, все, что я о нем думаю.

Йен прижал пальцы к ее губам.

— Я не хочу, чтобы ты участвовала в этом.

— Так же, как ты не хочешь, чтобы я участвовала в деле об убийстве в Хай-Холборне.

Его обычно теплые глаза холодно блеснули.

— Это тебя не касается. Я хочу, чтобы ты оставалась в стороне. Я хочу помнить только о настоящем, а не тебя в связи с моим прошлым.

— Тебе хочется создать другие воспоминания, — сказала Бет.

— У меня чертовски хорошая память. Я не могу отключить ее. Я хочу помнить тебя одну, здесь, со мной, или тот пансион в Париже. Тебя и меня, а не Феллоуза, или Мейтера, или моего брата, или Хай-Холборн.

Слова замерли на его губах, и он начал тереть виски, а в его взгляде появилась растерянность. Бет взяла его руки в свои ладони.

— Не думай об этом.

— Это выше моих сил.

Бет осторожно потерла ему висок. Он привлек ее к себе.

— Когда ты рядом, на душе у меня спокойно. Совсем как с чашами династии Мин — когда я касаюсь их, все прекращается. Ничего не меняется. Ты остаешься сама собой. Вот зачем я привез тебя сюда. С тобой мне спокойнее.

Бет смотрела на него, не в силах сдержать слез.

— Скажи мне — как?

Он обхватил ладонями ее лицо. Только она одна существовала для него.

— Не покидай меня.

— Мы женаты, — прошептала Бет. — Как я могу покинуть тебя?

— Всякое бывает.

Йен прикоснулся к ней лбом, вспоминая тот ужасный день, когда он пришел к Маку с прощальным письмом, написанным Изабеллой. Йен не мог забыть отчаяния Мака, когда тот понял, что Изабелла ушла.

— Я не уйду.

— Обещай мне.

— Обещала и обещаю.

Йен поцеловал ее в губы. Изабелла безумно любила Мака и все же оставила его.

— Не покидай меня, — повторил Йен.