свидетельствовали о моментах смертельной опасности, очки стали необходимы вследствие долгих лет, проведенных за книгами. В совокупности все говорило о том, что он был охотником за тайнами и любителем академических изысканий, что является отличительной чертой любого исследователя.

— Что ты хочешь узнать?

У меня перехватило дыхание. Много ли у меня еще будет подобных моментов? Где только мы вдвоем? Когда мы доберемся до острова Филы, его внимание и время могут быть рассеяны в тысячи разных направлений.

— Они провели в Египте семнадцать лет, были ли они счастливы здесь?

Дядя Рикардо издал тихий смешок.

— Знаешь ли ты, почему я пригласил их сюда?

— Тебе нужны были деньги, — сказала я бесцеремонно.

Он печально улыбнулся.

— Я потратил свои личные сбережения и отказывался принимать финансирование от организаций, требовавших взамен артефакты. Мы с Зази ломали голову в поисках решения, когда ей пришла идея обратиться к Кайо с Лурдес. Она считала, что это единственный способ сохранить связь для нас троих. Работа ее брата Абдуллы связала нас всех вместе… Но потом она умерла.

На его лице появилась тень глубокой скорби, отчего мне захотелось потянуться вперед и взять его за руку. Но осталась на месте, потому что откуда-то знала, что он остановится, стоит проявить к нему хоть каплю жалости.

А я не хотела этого.

— Я продолжил искать деньги, потому что верил в дело Абдуллы и потому что знал, что Зази не хотела бы, чтобы ее брат занимался этим в одиночку, — его челюсть расслабилась, стоило ему погрузиться в воспоминания. — Твой отец был счастлив с самого начала, но Лурдес потребовалось время, чтобы проникнуться Египтом. Но когда пришло время, она сильно влюбилась. Вскоре она стала неотъемлемой частью команды. Она была очень организованной, и я доверял ей финансы, веря, что она заплатит всем вовремя, отслеживая рабочие часы всей команды. Она была местной любимицей, всегда смешила всех своими проделками. В конце концов, она построила здесь свою жизнь.

— Она устраивала розыгрыши на месте раскопок? Это так не похоже на маму.

Моя мама умела себя вести, знала, когда и что нужно сказать и была любимицей высшего света Буэнос-Айреса.

— Такой она была в юности, — тихо сказал он. — Египет перевоспитал ее. Постарайся понять, она вышла замуж очень молодой, еще моложе, чем ты сейчас, за человека намного старше нее. Наши родители были строгими людьми, которые возлагали множество надежд на свою единственную дочь, и, хотя у них было доброе имя, у них совсем не было денег. Твой отец обогатился за счет упорного труда, разумных инвестиций и успеху железнодорожной отрасли. Тем не менее, это был хороший союз, и они оба нашли здесь покой. Стали теми, кем им суждено было стать.

— Но, чтобы проказничать…

Я осеклась. Эта мысль была настолько безумной, насколько недопустимым было ярко-красное платье в гардеробе моей мамы. Она никогда не была игривой со мной. Сердце сжалось от обиды, и я постаралась не думать о том, насколько мы могли быть счастливее, если бы она была со мной самой собой.

— У нее был старый шелковый платок, который уменьшал все укутанные в него предметы до размеров броши, — печаль оттеняла его улыбку. — Я не могу сосчитать, сколько моих туфель таким образом пропало.

Наконец, дар речи вернулся ко мне.

— Я с легкостью могу представить, как она всеми командует.

— К большому разочарованию Абдуллы. Он из того типа людей, который любит поддерживать порядок, но твоя мать пыталась дискредитировать его на каждом шагу. Я много раз был вынужден вставать между ними, — он горестно покачал головой. — Благодаря им двоим я всегда был в курсе того, чем и когда была занята команда. Во сколько все должны были прибыть, чтобы начать раскопки или сколько времени кто проработал. Она руководила всем и вела записи обо всех находках.

— Записи?

— Да, она… — он заколебался, а после решил не продолжать. — Для нее было важно следить за ходом событий.

— Где она хранила эти записи?

— Тебе это знать необязательно. Но раз уж мы заговорили об этом, хочу еще раз напомнить о необходимости соблюдать осторожность, обсуждая с кем-то аспекты своего пребывания здесь. Если тебе небезразлично дело всей моей жизни, то ты сохранишь увиденное и обнаруженное в тайне. Если не ради меня, то сделай это ради своих родителей.

— Ты можешь мне доверять.

— Я бы этого хотел, — сказал он с искренним сожалением, подчеркивая каждое слово. — Но не при таких обстоятельствах. Может, ты и часть семьи, Инез, но для меня ты чужой человек, и я не стану рисковать всем, боясь задеть твои чувства.

Он не знал меня достаточно хорошо, чтобы судить. У него не было времени, чтобы узнать меня получше. Мы были незнакомцами из-за его выбора, а не моего.

— Ну, ты и сам не доказал, что заслуживаешь доверия, — мои слова заставили его замолчать. — Я знаю, что ты что-то скрываешь, — обвинила я. В планах не было говорить нечто подобное, но, начав, я не могла остановиться. — Я слышала, что вы обсуждали с мистером Хейсом маму с папой, так что не смей отрицать это. Что на самом деле с ними произошло? Что ты недоговариваешь, дядя?

— Подслушиваешь под дверьми, Инез? Это недостойное поведение для молодой воспитанной леди.

Я всплеснула руками.

— Что ж, это вынужденная мера, раз ты продолжаешь лгать мне.

Он встал, приняв напряженную позу.

— Ты нанял мистера Финкасла, который притащил с собой столько оружия, что его хватило бы для снаряжения целого ополчения. Почему есть необходимость в охране на месте раскопок, дядя? Родители бы не одобрили такого количества оружия.

Его слова прозвучали громом среди ясного неба.

— Ты ничего не знаешь о своих родителях.

Я отшатнулась, будто от удара по лицу. Но он не лгал и, возможно, от этого было больнее всего. Даже спустя столетие я бы ни за что не поверила, что мои родители будут так безрассудно относиться к собственной жизни и отправятся в путешествие по пустыне без средств безопасности. Только не будь у них веских на то причин.

— Они что-то искали? — спросила я, ослепленная внезапной мыслью.

— Что?

— Они, — начала я медленно, с яростью в каждом слове. — что-то искали? Это ты их туда послал?

В глубине его ореховых глаз мелькнули какие-то эмоции. Возможно, это было чувство вины. Но мой дядя продолжал молчать, даже когда мой пульс участился. Он поправил очки, отводя взгляд в сторону. Мое сердце рухнуло вниз. Вот и все.

Мой дядя отправил их на верную смерть.

— Расскажи об их последнем дне. Расскажи, чем они занимались, — мой