Казалось лишь справедливым рассказать ему все, что я знал. Он очень скоро освоился со мной и засыпал меня вопросами о том, где мы были и что видели, набрасывая мои описания обугленной палочкой на новых обломках, которые он позже превратит в свою карту. И ликовал всякий раз, когда мог положить осколок на пол, начав новую стопку между двумя другими. Пределье оказалось намного большим, чем я воображал, оно было домом для тысяч существ в сотнях башенных скоплений, разбросанных по всей стране. Мы провели два часа, изучая освещенные факелом кипы.

— Я хотел бы отблагодарить тебя за потраченное время, — напоследок сказал я, стоя у серебристого контура, отмечавшего его дверь.

Нетрудно было догадаться, какой награды мог бы пожелать картограф. И хотя Страж настоятельно запретил мне дарить имена кому бы то ни было еще, картограф уже преступил закон, впустив меня в свой оплот, а у меня не было ничего более полезного, что я мог бы отдать ему.

— Человек по имени Корионус был самым известным картографом у меня на родине. Мой дед коллекционировал его карты. Примешь ли ты имя Корионус в благодарность за помощь?

Я держал его за руку, так что он не смог снова уткнуться головой в пол. Мне и так уже казалось, будто я его обманываю.

— Что дальше, великий хозяин? — спросил Вроун, когда мы с Занором вернулись к остальным и рассказали им про карту. — Показать вам насаждения таппы у Серых оплотов?

— Нет, отведи нас к Краю. Я хочу сам его увидеть.

Прежде чем испуганный карлик успел ответить, огромная шершавая рука упала мне на плечо, едва не пригнув меня к земле.

— Нет. — Обу не нужно было повторять дважды. Как и все прочие его редкие слова, это вмещало в себя куда больше, чем просто собственный смысл.

— И почему туда так опасно идти — просто чтобы посмотреть?

Прежде чем ответить на мой вопрос, Вроун торопливо отогнал нас от ближайших башен на открытое пространство.

— До того как Об присоединился ко мне, он странствовал вблизи Края, — начал он, немного успокоившись, когда мы двинулись по дороге, ведущей к городу. — Много светов он наблюдал, как стонет и корчится земля, растущая и отодвигающая Край. Об не устрашился и не пострадал. Но опасность несомненна — упасть, быть раздавленным или сожженным извергающимися испарениями, пока Пределье не завершено, — и слишком велика для короля.

— Тогда будем осторожны. Я хочу это увидеть.

Я не собирался оставаться в Пределье, пока оно не закончит расти.

На следующий день я, Паоло и три одинока рано утром вышли из Города башен в направлении, которое Корионус назвал Первичным, примерно противоположном лунной двери — проходу в Валлеор. Судя по каменным и деревянным кипам, большой разницы, куда нам идти, не было: Край находился на равном расстоянии от города в любой стороне. Однако имело смысл взглянуть на новые места по пути к нему.

К несчастью, полдня холодный дождь не позволял рассмотреть ничего, кроме десятка шагов дороги, и лишь плоские призрачные силуэты подсказывали нам, что мы проходим мимо скопления башен. После шести или семи нудных часов ходьбы Занор остановился на вершине маленького холма, пристально всмотрелся во мглу впереди и указал налево, в первом явном отклонении от нашего прямолинейного курса. Янтарные глаза Занора, должно быть, видели намного лучше, чем глаза обычного человека. Ни я, ни Паоло не замечали ничего, что не было бы серым, мокрым и прямо у нас под ногами, а значит, и никаких причин отклоняться в сторону.

— Опасно идти здесь, — пояснил Занор, когда я спросил его, зачем нам сворачивать. — Я слышал странные рассказы. Лучше держаться подальше.

— Что за рассказы?

Троица посовещалась между собой, но сошлась лишь на определениях «болезненно» и «тревожно».

— Если у вас нет лучшего объяснения, тогда пойдем прямо, — решил я. — Я хочу добраться до Края сегодня и не думаю, что нам захочется здесь заночевать. Я не позволю ничему дурному с нами случиться.

Кроме огненной бури, я не видел в Пределье ничего, с чем мы не могли бы справиться. Здесь мне было даже спокойнее, чем в Вердильоне.

Трое не решились спорить и с частыми вздохами, бормотанием и качанием головой повели нас по дороге вниз, в широкий каменистый овраг, где мы очутились по щиколотку в грязи. Вскоре мы заметили скопление из пяти или шести десятков убогих оплотов, низких, корявых сооружений из камня и грязи, одно страшнее другого.

Почти все одиноки, высыпавшие из них, были голыми и все еще тоньше Занора. Если бы не радостные улыбки и поклоны, я мог бы счесть их ожившими телами воинов, погибших в какой-то давнишней битве. Один из них выступил вперед, поднял руки над головой и развел в стороны — похоже, в приветствии, — выказывая то же радушие, какое выражали и прочие одиноки, но без обычно прилагающегося к нему безмолвного падения ниц.

— Приветствую, усталый путник. Мы безгранично рады тебе.

Говорил высокий, истощенный человек с темной кожей и спиной, перекрученной так, что одно его плечо было выше другого. Он не носил никакой одежды, кроме драной набедренной повязки, хотя его косматые черные волосы были чисто вымыты и связаны в хвост обрывком лозы, а достоинство, с которым он держался, пришлось бы ко двору в самом изысканном обществе. Выпирающие ребра дрожали от рокота его голоса.

— Слишком редко нам доводится видеть новые лица. Не задержитесь ли вы у нас?

— Нет, нет, нет, нет, — прошептал Вроун, теребя мою руку. — Мы же очень спешим. Никаких остановок.

Улыбка, словно солнечный луч, озарила большие бледные глаза незнакомца.

— Услышать рассказы о мире, лежащем за пределами наших оплотов, стало бы для нас несравненной радостью. Нечасто у нас бывают странники; я должен предположить, что вы — важные особы и можете многим поделиться с нами. Если мы убедим вас разделить с нами кров, крохи пищи и глоток питья, вы могли бы за это краткое время подарить нам целое пиршество слов, которое мы сбережем до тех пор, пока Пределье не состарится.

Опасности не было. Я мог переломить этого человека, словно ветку.

— Конечно, мы останемся, — ответил я, без долгих раздумий решив пренебречь отчаянными гримасами Вроуна.

Я еще не встречал одинока, который говорил бы так же гладко и был бы столь же радушен и обходителен. Кроме того, я проголодался как волк, и даже предвкушение неизбежного корня таппы заставляло мой желудок урчать.

Мужчина восторженно хлопнул в ладоши.

— Мой оплот ждет вас. Если же и ваши спутники захотят войти, выйдет тесновато, но радостно. Остальные принесут им еды.

Я взглянул на Вроуна, но тот лишь покачал головой.

— Мы подождем снаружи, если вы так желаете войти, мой…

— Желаю, — перебил я его, прежде чем он провозгласил какой-нибудь титул, который мог бы смутить нашего гостеприимного хозяина.

Паоло вошел внутрь вместе со мной, но Об, Вроун и Занор упрямо остались ждать под дождем.