было сделано так сердечно, что Касс как-то автоматически вошла во двор. С одной стороны церкви росла пальма; фиговое дерево с широкими зелеными листьями затеняло простую деревянную скамью, на которой сидела монахиня, лущившая горох в большую медную миску.

— Добро пожаловать в церковь Святой Фёклы, — сказала монахиня, закрывая ворота. — Я сестра Теодолина.

— Рада познакомиться с вами, сестра, — ответила Кассандра. — Зовите меня, пожалуйста, Касс. — Она оглядела аккуратный двор. — Простите, а что за церковь вы представляете?

— Мы — не только церковь, — ответила сестра. — У нас тут монастырь, орден монахинь и сестер-мирянок. А вообще-то мы принадлежим к сирийской католической церкви. Очень старой. Не хотите перекусить со мной?

— Спасибо, нет, — с сожалением отказалась Касс. — Я пила чай в Зететическом обществе. — Она поняла, что следует как-то объясниться. — На самом деле я здесь проездом. Не могу задерживаться.

— Жаль. В Дамаске есть много замечательных мест, которые стоит посетить, в том числе церковь Святой Фёклы. Хотите, я вам покажу?

Касс провела приятные полчаса, осматривая церковь с ее живописными иконами, аккуратную маленькую школу и общежитие.

— У нас есть приют для девочек, — объяснила сестра Теодолина. — Восстания, болезни… Много детей остались без родителей. В нашем приюте двадцать семь девочек и еще тридцать три в Маалуле {Маалула — небольшой город в Сирии, населенный христианами и мусульманами. Там говорят на одном из арамейских языков. Расположен примерно в 55 километрах к северо-востоку от Дамаска.}, мы считаемся их филиалом.

— Понятно, — ответила Касс. — По-моему, им здесь нравится. Я уверена, вы делаете очень нужное дело.

— Дай Бог, чтобы так оно и было, — согласилась монахиня. — Но забота о сиротах — это не главное. Основная наша задача — оказывать всяческую помощь паломникам на пути к святым местам и обратно, здесь, в Дамаске и за его пределами. — Она вздохнула. — В наши дни мало паломников, времена такие. Если вам некуда идти, мы будем рады, если вы останетесь здесь, с нами, на время вашего пребывания в Дамаске. — Она посмотрела на Касс с надеждой. — Просто ваше присутствие поддержало бы нашу миссию.

Касс поблагодарила ее и все-таки сказала:

— Я не планировала задерживаться в Сирии.

— О, мне показалось, вы сказали, что посещали Зететическое общество, n’est-ce pas? {Разве не так? (франц.)}

— Да, я была у них, но… — Она задумалась и решила сменить тактику. — Простите, а почему вы спрашиваете?

— Видите ли, время от времени мы оказывали гостеприимство членам общества. Они прекрасные люди. Я подумала, что вы тоже из них, это было бы замечательно; вот я и предложила вам остаться у нас.

— Ну, я не знаю… — растерялась Касс. — На самом деле я не от них, то есть я не член общества.

— Ох, тогда простите мою поспешность. — Монахиня снова улыбалась. — Но вы все равно можете остаться у нас, если захотите, и неважно, сколько продлится ваш визит.

— Спасибо, — поблагодарила Касс. Учитывая, что ей больше некуда идти и денег нет, она, удивляясь самой себе, сказала: — Думаю, я воспользуюсь вашим предложением.

Молодая монахиня обрадовалась и сразу предложила показать ей комнату — маленькую, чистую, похожую на келью квартирку со столом, стулом и ярким персидским ковром на полу возле кровати. На одной стене висел простой деревянный крест, а на другой — картина, изображавшая женщину в развевающемся одеянии с нимбом вокруг головы. Касс взглянула на картину и почувствовала, как у нее свело желудок. Женщина на картине шла между двумя высокими каменными стенами — несомненно, по какому-то каньону.

Это было так похоже на собственные воспоминания Касс, что она почувствовала мгновенную связь с этой женщиной и подошла ближе, чтобы рассмотреть картину подробнее.

Сестра Теодолина, как раз рассказывавшая о том, где лежат мыло и чистые полотенца, заметила ее интерес и подошла к ней.

— Это и есть Святая Фёкла, — объяснила она. — Вы знаете ее историю?

Касс отрицательно покачала головой.

— О, история интересная, — монахиня с воодушевлением начала рассказывать легенду о сирийской святой, которая в молодости стала христианкой и была крещена самим святым Павлом. Однажды ее преследовали — возможно, некий жених, восхищенный ее редкостной красотой, а может быть, стражники императора из-за ее отказа от веры предков, — точная причина неизвестна. Фёкла бежала в горы, и в какой-то момент путь ей преградила скала. — Тогда Фёкла вознесла молитву, и чудесным образом сквозь камень открылся путь — проход. Вы знаете это слово?

Касс покачала головой.

— Ну, это такая тропа, прямая, расщелина, другими словами.

— Понятно, — пробормотала Касс, завороженная картиной. — Путь сквозь скалы.

— Да, да, — закивала монахиня. — Фёкла пошла по этому пути и исчезла. Преследователи так и не нашли ее. Позже она вернулась и основала одну из первых церквей в Сирии. И она стоит до сих пор, — заключила Теодолина. — Это в Маалуле.

— Там же, где и приют?

— Да, там же. Это наша материнская церковь.

— Очень интересная история. — Касс лихорадочно просчитывала вероятности того, что с ней, и со святой Фёклой случилось примерно одно и то же. Позже, после сна и прогулки по городу, а затем простого ужина, состоящего из супа, хлеба, оливок и хумуса, за которым последовала вечерняя молитва монахинь и их юных подопечных, Касс отправилась к себе в комнату. Она сидела на кровати и смотрела на картину, изображающую молодую христианку, бегущую по каменному каньону. Спать она легла с отчетливой мыслью, что знает, как случилось чудо Фёклы. Святая-неофитка нашла свой Тайный Каньон и, как и сама Касс, прошла по Священной Дороге, чтобы стать Странницей по Мирам.

ГЛАВА 20, в которой говорится о том, как трудно найти хорошего врача

К Лондону 1818 года надо было привыкнуть, но, к счастью, главные дороги мало изменились с тех пор, как римляне замостили тропинки кельтов вдоль берега реки. Когда-то она звалась Тамесас, что в переводе с кельтского означало «темная». Вильгельмина не знала этого древнего названия, но кое-кто еще помнил его. Пока карета пересекала чудо инженерной мысли — Лондонский мост, Мина разглядывала скопление водных видов транспорта внизу. Лодки всех размеров и видов стояли так плотно, что не всегда