Центральная пекинская резидентура и подчиненные ей аппараты работали в первую очередь по линии обслуживания повседневной работы руководящего центра в Пекине. Резидентура, по сути, играла роль разведотдела штаба в период военных действий. Был значительно расширен обрабатывающий информационный аппарат, который снабжал руководящих лиц нужными текущими сведениями и сводками. Исполнялись отдельные задания, необходимые лишь местному руководству и не представлявшие подчас особого интереса для Центра. Обстановка военных действий мешала насаждению агентуры в центрах противника. Лишь в северной части Китая – Маньчжурии, менее затронутой гражданской войной, были некоторые «достижения» – было завербовано несколько агентов в Мукдене и в Харбине.

Обеспечение текущих потребностей Центра отвлекало внимание от освещения вопросов, «…связанных с обороной СССР и в первую очередь с обстановкой в Маньчжурии, и вопросов японской экспансии на Дальнем Востоке».

В итоге было принято решение о разделении работы в Китае по зонам. Так, резидентуре в Харбине вменялась в обязанность организация разведки Маньчжурии с непременным освещением вопросов, связанных с обороной границ Советского Союза. А центральной пекинской резидентуре надлежало вести разведывательную работу собственно в Китае с точки зрения освещения внутрикитайских событий и с акцентом на вопросы политические и военно-политические, необходимые «для нашей китайской политики». Но выведение Харбина из подчинения центральной пекинской резидентуры не было стопроцентным, так как за Пекином осталось право и контроля, и дачи заданий, что никоим образом не могло положительно повлиять на решение поставленных задач.

Следствием подведения итогов деятельности центральной пекинской резидентуры и сделанных предложений о разделении работы в Китае по зонам явилось разукрупнение этой резидентуры. Харбинская резидентура была выведена из подчинения Пекина и подчинена непосредственно IV управлению Штаба РККА с учетом вышеперечисленных оговорок. Ей были переданы в подчинение дайренская и мукденская резидентуры, и предписывалось освещать вопросы, напрямую относившиеся к обороне СССР. Руководство всей работой резидентур в Маньчжурии возлагалось с 5 ноября 1926 г. на Вершинина, находившегося в Харбине.

В непосредственном подчинении пекинской резидентуры, продолжавшей называться центральной, были оставлены только четыре резидентуры – в Калгане, Шанхае, Тяньцзине, Ханькоу. Формально ей же подчинялась резидентура в Кантоне (резидент Велин, «Дмитрий»), однако связь с ней не удалось установить.

Центр потребовал от резидентур в Китае освещать в первую очередь взаимоотношения Англии и Японии по китайскому вопросу; политический курс Японии по отношению к СССР в Маньчжурии и Монголии; взаимоотношения Японии и Чжан Цзолиня. Специальное внимание предписывалось уделить вопросу о возможности замены Японией Чжан Цзолиня другим ставленником.

Не были забыты и «милитаристы» (взаимоотношения между Чжан Цзолинем и другими лидерами мукденской группировки; чжилийская группировка и Сунь Чуаньфан, их связь с Англией и США; разногласия и трения между отдельными представителями группировок), и национальные армии, и Гоминьдан, и Компартия Китая, и ее роль в Китае.

В военном отношении тщательному изучению подлежали вооруженные силы всех милитаристских группировок. При этом обращалось главное внимание не на численность отдельных дивизий, бригад и полков и их дислокацию, что в большинстве случаев было изменчиво и малодостоверно, а на основы организации этих частей, моральное и политическое состояние личного состава, обучение и подготовку, финансовые средства, вопросы вооружения, снабжения и комплектования. Задача вскрытия планов военных действий противоборствовавших группировок (которые и до этого не вскрывались из-за отсутствия агентуры) так и не была поставлена.

Невзирая на открытие генконсульства СССР в Шанхае, резидент военной разведки под прикрытие должности генконсульства прибыл только спустя полтора года – в конце 1925 г. Такая задержка объяснялась, во-первых, отсутствием кандидата на эту должность. Вернее, кандидат уже был – И. Г. Чусов, но он находился в Харбине, и ему с лета 1925 г. искали замену. Во-вторых, это было связано с отсутствием должностей по линии НКИД. Наряду с элементарным невыполнением обещаний НКИД открыто противодействал ряду таких мероприятий, и поэтому решение вопроса о выделении «крышевых» должностей затягивалось иногда на годы. В Шанхае так и не была выделена Разведупру обещанная и многократно обговоренная должность вице-консула.

В связи с этим сложилась практика действовать на месте, не дожидаясь всяких оформлений, посылать работника под каким угодно видом. При этом признавалось, что хотя возможности направляемых разведчиков в представительства СССР без закрепленных должностей будут уже, но это будет целесообразнее, чем долгое выжидание. Именно так и произошло с Чусовым, который был направлен в Шанхай под «крышу» сотрудника генконсульства.

В состав шанхайской резидентуры «под крышей» генконсульства был включен и переводчик Г. Портнов. Среди агентуры числился белоэмигрант С. Гогуль. В конце июня 1926 г. в Шанхае была похищена дипломатическая почта из Владивостока, в которой были письма, устанавливавшие связь шанхайской резидентуры с «центральным» резидентом Рыбаковым – «Рябининым». Помимо Чусова были «…названы Гри[горьев?], Звонарев, Гогуль и Озорнин как работающие по нашей линии». К. К. Звонарев140 (1-й помощник начальника Разведупра, он же начальник 2-го отдела) находился в служебной командировке в Маньчжурии в январе – феврале 1926 г. для решения организационных вопросов. О Гогуле, сотруднике Разведотдела штаба Сибирского военного округа, речь пойдет далее. Озорнин, судя по всему, также являлся сотрудником разведотдела штаба Сибирского ВО. Принятое Центром решение отозвать Чусова так и не было выполнено.

Перед шанхайской резидентурой была поставлена задача отслеживать ситуацию в районе, охватывавшем провинции Чжэцзян и Фуцзянь и южные части Цзянсу и Аньхой. С июля 1926 г. (по спискам проходило шесть агентов) по январь 1927 г. состав агентурной сети резидентуры в Шанхае обновился полностью. Причиной тому была не только малоценность агентуры, но и пропажа дипломатической почты.

По состоянию на январь 1927 г. агентурная сеть шанхайской резидентуры по докладам резидента выглядела следующим образом:

Переводчик, вербовщик в Шанхае. Бывший секретарь комиссара по иностранным делам в Шанхае. Окончил русскую гимназию. Благодаря своему знакомству с сотрудниками комиссариата был всегда в курсе политических событий и закулисных дел комиссариата;

Агент-резидент в Ханьчжоу, бывший командир батальона в Чжэцзянской армии, сохранил связи в армии; «в настоящее время без должности»;

Агент-резидент в Нанкине, «учитель-интеллигент», имел связи в политических кругах Нанкина;

Агент-резидент в Шанхае, коммунист, бывший член Военной комиссии ЦК КПК. Прошел 2-недельные разведывательные курсы. Освещал провинцию Фуцзянь путем периодических поездок в эту провинцию из Шанхая;

Осведомитель в Шанхае, бывший офицер царской армии. Был связан со всеми белогвардейскими организациями и белогвардейскими представительствами при Чжан Цзунчане и Сунь Чуаньфане. Взят на службу условно. Шанхаю было дано указание этого агента ввиду малоценности его сведений и «…малого значения роли белых у Сунь Чуаньфана с работы снять»;